Мередит Дьюран - Скандальное лето Страница 58

Это хорошо. Майкл не желал пережить такое.

Брак всегда представлялся ему прелюдией к предательству. Свидетельство тому — история Аластера. Но… возможно, в браке вовсе не обязательно кого-то предавать.

Черт! Майкл снова опустился на кровать, бранное слово звенело у него в ушах.

Отец пытался уйти от матери, а она отчаянно сопротивлялась этому в надежде вернуть себе опеку над детьми и средства к существованию, которых ее лишили, но прежде всего желая сохранить достоинство. Однако в конце концов громкие скандалы, сопровождавшие ее судебные иски, и широкая огласка семейных дрязг в газетах окончательно разрушили ее жизнь. Стоило ей появиться на людях, вслед ей неслись проклятия и оскорбления. «Потаскуха». Майкл не знал, как горько звучит это слово, пока не услышал его от школьных приятелей — так они называли его мать. «Шлюха, распутница».

Она не заслуживала этой грубой брани. Но таковы законы нашего мира — людей мало интересуют факты, они не пытаются установить истину, а торопятся вынести приговор и осудить женщину.

«Все негодяи на одно лицо, — сказала Элизабет. — Вы воображаете, будто чем-то отличаетесь от других?»

Но Майкл не походил на отца. По крайней мере в главном. Он дурно обошелся с Элизабет? Значит, он не уйдет, пока все не исправит.

Он раскинулся на кровати, глядя в потолок. Ей нужны деньги. Как такое возможно? Неужели родители выдали ее за Чаддерли, не убедившись, что тот сможет обеспечить ей достойную жизнь? Нет, это немыслимо.

Что ж, как бы то ни было, она нуждалась в деньгах. Майкл признавал серьезным этот довод, он никогда не презирал женщин за корыстные помыслы и заботу о материальном благополучии. Ему довелось увидеть, к чему может привести нужда даже даму благородного происхождения. Друзья его матушки занимали высокое положение в обществе, но не пожелали ее защитить. Бедность постыдна, светские люди ее чуждаются.

Майкл был слишком молод, чтобы помочь матери. Он учился в университете, когда ее не стало. Будь все иначе, он не остановил бы свой выбор на медицине. Майкл постарался бы сделать состояние и поддержать матушку, окружить ее вниманием. Он не зависел бы от брата. Аластер всегда занимал позицию невмешательства, предпочитая идти на компромиссы и находить оправдания отцовским прегрешениям.

Майкл ни за что не поручил бы Аластеру заботу о матери. Но случилось так, что она заболела, и Майкл, не доверяя путаным, разноречивым предписаниям врачей, решил выучиться на доктора, чтобы самому справиться с ее недугом.

Он выучился слишком поздно. К тому времени как он начал медицинскую практику, матушка уже умерла. Он не сумел помочь тогда, но мог сделать доброе дело теперь. У него не было денег, чтобы отдать их Элизабет, но он знал людей с деньгами. А Уэстон был его давним приятелем.

Боль в костяшках пальцев заставила Майкла вздрогнуть. Его руки невольно сжались в кулаки. Он заставил себя выпрямить пальцы. Его чувства не имели теперь значения. У него не было денег. Да и Аластер ни за что не принял бы Элизабет. Боже, нет. Этот надутый педант герцог Марвик даже слышать не захотел бы о ней.

Итак, нужно помочь Элизабет. А потом можно будет вернуться в Лондон. Внезапно бегство в Корнуолл показалось Майклу глупостью. Он доказал, что способен прожить на собственные средства, но ему больше не хотелось тешить свою гордость.

Уэстон. Уэстон прекрасно подойдет. Это достойный человек. Но Майкл мог бы поклясться, что тот не думал об Элизабет как о возможной жене. У Уэстона весьма прозаические вкусы. Его привлекает старомодная женственность. Вязание, акварели, игра на фортепиано и вышивание…

Губы Майкла скривились в усмешке. Он вспомнил признание Элизабет, сделанное во время их первой встречи. Она не умеет управляться с иголкой. Вышивает цветок, а получается клякса.

Нет, подобные разговоры не для ушей Уэстона. Славный малый способен восхищаться женским умом, только лишь если тот не слишком остер. Его скорее привлечет стыдливый румянец на женских щеках, нежели дерзкий флирт. Хорошо бы Элизабет умела играть на фортепиано или на арфе.

Майкл обеспокоенно нахмурился. Ей нужно знать эти вещи. Завтра он ей расскажет. И с Уэстоном он тоже побеседует. Нужно его ободрить, подстегнуть, чтобы он начал наконец ухаживать за женщиной, которую…

Майкл перекатился на живот, заглушив стон подушкой.

«За женщиной, перед которой я в долгу». Это все, чем можно помочь.

«Это все», — сказал он себе.

Глава 14

Лиза одевалась, когда Мейтер ворвалась в ее спальню с новостями. Она только что видела, как лорд Майкл прогуливается с лордом Уэстоном по восточной лужайке.

— Разве он не должен был уехать?

— Да. — Лиза почти не почувствовала гнева. Возможно, сказывалась усталость — после второй бессонной ночи ей никак не удавалось стряхнуть оцепенение. Она знала, что Майкл не доехал до станции: за утренним чаем ей подали записку от кучера. Быть может… в глубине души она даже… испытала облегчение. Де Грей сдержал слово и не уехал. Однако это вовсе не означало, что она позволит ему остаться. — Я займусь лордом Майклом, как только оденусь, — пообещала она и отослала Мейтер присматривать за ним.

Не прошло и получаса, как Мейтер вернулась.

— Он присоединился к гостям за завтраком, мадам. Миссис Халл… громогласно выразила свой восторг, узнав о том, что планы лорда Майкла изменились.

Лиза сидела за туалетным столиком, Ханкинс закалывала ей волосы.

— Сделайте что-то простое, — пробормотала Лиза, раздумывая, чем занять гостей. Стрельба из лука и крокет не годились, требовался особый шик. — Похоже, все решили, что де Грей действительно в числе приглашенных.

— Да, мадам. — Мейтер нерешительно переступила с ноги на ногу. — Приказать лакеям выставить его за дверь?

— Нет, разумеется. Я же говорила вам, скандал нам не нужен. — Ханкинс отступила, и Лиза одобрительно кивнула. Горничная уложила ей волосы узлом на затылке, оставив надо лбом и на висках «локоны Жозефины»[8]. — Жемчужные серьги, — проговорила Лиза, и Ханкинс вышла, чтобы принести украшения.

— Он только и делает, что ест! — Мейтер взволнованно сжала руки. Лиза могла лишь догадываться, что думает ее секретарь о внезапном повышении Майкла в ранге, но, судя по свирепому взгляду девушки, ей, как и Лизе, пришлось не по вкусу, что ее одурачили. — По моим подсчетам, на его тарелке было не меньше шести яиц.

Лиза невольно рассмеялась.

— Ну, мы не в таком отчаянном положении. Пожалуй, можно позволить ему съесть даже восемь яиц, если это утолит его аппетит.