Маргарет Макфи - Благородный разбойник Страница 58

«Дети здесь быстро взрослеют».

Маленький мальчик, один в жестоком мире. Без домашнего тепла. Да и вообще без дома. Подкидыш. Беглец. Ни праздника на Рождество, ни любви.

Мысли об этом разрывали ей сердце. Эмма закрыла глаза и попыталась прогнать их, но они безмолвно упорствовали и не отступали.

Бедность. Борьба. Тяготы. Чего только не сделает человек, чтобы выбраться оттуда!

Теперь дом стоял пустой. Прошлое ушло, чтобы никогда не вернуться. Эмму охватила печаль. Но она оплакивала не те прошлые дни, которые провела в довольстве и сытости. Ее утрата была куда более значимой. Эмма могла сколько угодно закрывать глаза, но все равно видела, как Нед стоял и смотрел на нее своими пронзительными голубыми глазами. Она могла сколько угодно затыкать уши, но все равно слышала нежность в его голосе.

Эмма обхватила себя руками и как можно сильнее стиснула их, но все равно ее тело ныло в тоске по его ласкам. Этот человек был самым сильным и бесстрашным из всех, кого она знала. Этот человек мог без колебаний убить. И все же она не встречала человека более нежного.

Эмма покинула дом на Беркли-стрит, понимая, что больше не вернется туда. Он стал прошлым. А прошлое ушло, как и Нед.

На следующий день Эмма отправилась в другую часть города на Саут-стрит, чтобы повидать Роба Финчли.

Он принял ее у себя в гостиной.

— Миссис Стрэтхем.

Несмотря на его любезный тон, она не могла не заметить в его взгляде сдержанное осуждение. Роб знал, что Нед ушел, и понимал почему.

— Что-нибудь случилось, мадам? — На мгновение в его глазах мелькнула тревога, но он тут же спрятал ее.

Эмма не стала терять время на светские любезности. Они мало что значили для них обоих.

— Где он, мистер Финчли?

— Если вы имеете в виду местопребывание мистера Стрэтхема, то ответ — я не знаю.

— Вы вместе с ним вышли из Уайтчепела. Вы его друг. Вы должны знать, куда он ушел.

— Он мне не сказал.

Эмма впилась в Роба взглядом, сомневаясь в том, что он говорит правду.

— Но если бы вы знали… вы сказали бы мне?

— Боюсь, что нет, мэм, — ответил Роб.

Они смотрели друг на друга.

— Я просто хотела бы знать, что с ним все в порядке. Что он… в безопасности.

— Нед умеет выживать. Он оказался на улице один в четыре года. Его домом стал угол в заброшенной фабрике. Он пережил такое, чего вы даже представить себе не можете.

Эмма ничего не ответила. Она знала, что это правда. И что бы она ни сказала, она могла сделать только хуже.

— Но Нед тоже не безгрешен, — возразила Эмма, чтобы защититься от обвинений, которые подспудно бросал ей Роб. — Он взял те деньги.

— Да, он взял те деньги. Деньги, которые ваш братец-мот пропил бы, прокутил бы со шлюхами или проиграл бы где-нибудь в другом месте…

— Мой брат… — Эмма бросилась на защиту Кита.

Но Роб Финчли не дал ей договорить.

— Деньги, которые вы бы растратили на модные платья, балы и побрякушки. Да, Нед взял их и сделал кое-что полезное. Он дал работу тем, у кого ее не было. Он открыл бесплатные кухни для голодных. А теперь строит детский дом для тех ребятишек, которые живут на улицах Уайтчепела. Вы можете думать о нем что угодно, но Нед Стрэтхем лучший из всех людей, которых я когда-либо знал.

— Детский дом?

— Его совместный проект с Мисборном. Дополнение к Воспитательному дому. Идея принадлежит Неду. Так же как и деньги, и все остальное. Но каким бы полезным ни было это начинание, он нуждался в поддержке кого-то из аристократов, чтобы преодолеть предубеждение со стороны власть имущих. А Мисборн возглавляет правление Воспитательного дома.

— Я этого не знала, — тихо сказала Эмма. Сколько всего она не знала о нем!

— Может быть, и не знали. Но вы должны были знать, сколько он сделал для того, чтобы исправить зло, которое причинил вам.

Эмма вспомнила, сколько раз Нед спасал ее.

— Он мог бы жениться на девушке из знатной семьи. Получить влияние и признание, которые были нужны, чтобы и дальше продвигать его благотворительные идеи, развивать предприятия и давать бедным новые рабочие места. Но тут появились вы… и все изменилось. — Роб Финчли замолчал. Взял себя в руки. — Прошу меня извинить, мэм, если я позволил себе лишнее. Но я принимаю это близко к сердцу.

Как и она. Эмма почувствовала холод одиночества. Ее раздирали противоречивые чувства: обида и злость, любовь и тоска. «Дополнение к Воспитательному дому». Нед был негодяем, разбойником, но все его поступки лишь в очередной раз объясняли, почему она его полюбила. Боль в сердце стала еще сильнее, но Эмма не подавала виду. Она с достоинством кивнула Робу и, высоко подняв голову, вышла на улицу.

На следующий день Эмма встала рано, не обращая внимания на то, что ночью спала совсем мало, урывками. Впервые после ухода Неда она вошла в его кабинет. Просто потому, что ей было необходимо ощутить близость к нему.

За окном светило бледное холодное осеннее солнце. Деревья, обрамлявшие площадь, пламенели яркими листьями, дрожавшими на ветру последними всполохами цвета, прежде чем засохнуть и опасть.

Эмма остановилась как вкопанная. Сердце перевернулось у нее в груди. Потому что на большом письменном столе лежало письмо. Всего один маленький листок белел на темной блестящей поверхности. Такой же, как долговая расписка, написанная Китом в ту страшную ночь.

Еще до того, как она подошла ближе и прочитала имя, написанное сверху, Эмма поняла, что письмо адресовано ей, и поняла, от кого оно.

Сердце забилось тяжело и часто. Все внутренности сжались в комок. Эмма прикусила губу, чтобы унять дрожь. Протянула руку и взяла письмо. Внутри сложенного листа что-то скользило и перекатывалось.

С обратной стороны письмо было запечатано красной восковой печатью: на красном восковом круге выступала буква S. Эмма сломала печать и осторожно развернула письмо. Лист бумаги был чистым, без единого слова. Вместо этого в центре листа лежал маленький диск из слоновой кости. За долгие годы в руках Неда красный ромб, вырезанный в середине, почти сгладился и выцвел, сделавшись слабого розоватого цвета. Единственная вещь, которую оставила Неду мать. Его счастливая фишка.

Эмма взяла ее в руку, как будто перед ней лежала самая большая драгоценность в мире, и слезы, наполнившие ее глаза, потоком хлынули по щекам. Потому что она поняла, что он действительно отдал ей все, что у него было. Все, чем он владел. Всего себя.

Роб знал, что он придет, но все равно вздрогнул, когда Нед вышел из тени соседней стены. В этот ночной час в конюшнях, расположенных за домом на Кавендиш-сквер, стояла тишина.