Дженнифер Эшли - Угрозы любви Страница 58

— Не совсем так.

Старик отшвырнул бумаги и обертку.

— Так где же они? У тебя дома? Нам нужно поехать и забрать их?

Остин покачал головой:

— Нам не нужно ехать ко мне домой.

— Тогда — на корабль?

— Нет.

Гейнсборо помрачнел:

— Что за игру ты затеял, Остин? Где они?

Стараясь говорить как можно спокойнее, Остин ответил:

— Этим утром я поручил доставить их одному высокому чину в правительстве. Для передачи президенту.

— Зачем ты это сделал?

Остин не ответил.

Гейнсборо тоже молчал. Он сидел неподвижно, и глаза его совершенно ничего не выражали.

В углу комнаты тикали часы — минута проходила за минутой. Остин остро чувствовал перемену — от теплой встречи двух старых друзей к холодному подозрению и недоверию.

Наконец Гейнсборо заговорил:

— Значит, ты знаешь.

Остин выпятил подбородок:

— Я догадался. Но надеялся, что ошибаюсь. Я не был уверен до самого последнего времени.

Гейнсборо с облегчением вздохнул:

— Такты не отдал их кому-то в правительстве?

— Нет. — Остин покачал головой.

— Отлично. Значит, ты все еще можешь принести их мне?

— Нет.

Старик встал. Остин наблюдал за ним, и по его спине стекали капли пота.

— Остин, мальчик мой, эта страна очень слаба. Когда-то я считал правильным, что мы вышли из-под власти Англии, но теперь я вижу, что ошибался. Каждый день приносит новые несчастья, с которыми наша страна не сможет справиться… если только она не станет такой же тиранией, какой мы считали Англию. Наше правительство не в силах справиться с трудностями, и мы должны вернуться к Англии.

— Вы хотите снова развязать войну?

Гейнсборо зашагал по комнате.

— Конечно, нет. Если мы будет действовать правильно, кровь не прольется. Эти люди из списка могут использовать всю свою силу и влияние, чтобы пригласить короля снова править на этих берегах, как он делает это в канадских провинциях на севере. Мы можем оставаться административной единицей с независимым правлением. Так что все очень просто.

— При всем моим уважении к вам, сэр, я не согласен. Я дрался с англичанами, я убивал людей и сам едва избежал смерти. Я верил, что американским штатам будет от этого лучше. И я все еще в это верю.

Гейнсборо резко обернулся.

— Ты провел слишком много времени на море, мой мальчик. Ты не видишь, что тут происходит. Мелкие восстания в отдаленных колониях, пренебрежение любыми законами, недостаток зерна, опасное состояние банков… У правительства нет денег и мало власти. Я вижу это каждый день.

Остин тотчас возразил:

— Но все джентльмены, указанные в списке, имели власть и деньги при старом режиме. При новом режиме всего этого стало у них меньше. Неудивительно, что они хотят вернуть себе власть и богатство.

— Я не ожидал, что ты меня поймешь. Ты никогда не занимался политикой и понятия не имеешь, насколько это опасная игра.

— Я достаточно узнал. Достаточно, чтобы не отдать эти бумаги вам, сэр.

Гейнсборо заговорил более мягко:

— Нам нужны люди вроде тебя, мой мальчик. У тебя есть опыт и ум. Когда англичане вернутся, тебя ждет высокий пост. Ты говоришь, что девушка, на которой ты женишься, англичанка. Так вот, она будет этим очень довольна.

— Эванджелина достаточно умна, чтобы понять, насколько безрассудны ваши идеи. Как только англичане вернут себе власть, они про нас с вами забудут.

— Ты к ним несправедлив.

— А вами движет страх. Кто-то нагнан на вас страху, и вы забыли, как все было раньше. Но я-то помню. Суды, которые решали дела в пользу англичан, а не в пользу рожденных в колониях. Внезапные аресты по надуманным причинам. Солдаты, разрушающие дома и деревни просто потому, что были пьяны. Я не хочу снова видеть все это.

Лицо Гейнсборо потемнело. Нахмурившись, он проворчал:

— Те дни давно миновали. А твои возражения просто глупы. Я хочу получить бумаги!

— А если я откажусь передать их вам? — спросил Остин.

Коммодор приблизился к нему.

— Пожалуйста, не отказывайся. Ведь я люблю тебя как сына. Ты это знаешь.

— Сожалею, но я должен отказаться.

Наставник с сожалением произнес:

— Тогда придется тебя убить.

Эванджелина расхаживала по музыкальной комнате, не сводя глаз с часов. Время шло, а Остин все не возвращался. Небо затянули облака, и холодный дождь стучал в окна.

— Вам пора спать, — сказал лорд Рудольф. Он сидел за пианино, извлекая из инструмента нежную мелодию.

— Я не смогу уснуть. — Эванджелина развернулась и зашагала по ковру в обратном направлении. — Мне не понравилось выражение его лица, когда он уходил. Он понимал, что идет навстречу опасности. И все-таки пошел.

Мистер Сьюард сидел на диване, и у его ног валялась газета, которую он давно уже прочитал.

— Смелый человек наш капитан, — заметил молодой человек. — Как он хладнокровно действовал, когда появилась мисс Адамс со своим пиратом.

Лорд Рудольф взглянул на него:

— Что он вам сказал перед тем, как вы застрелили благородного Себастьяна? Я слышал, как он что-то бормотал, но ничего не расслышал.

— Капитан и глазом не моргнул. «Пусть все выглядит натурально, лейтенант, — сказал он. — У меня в сюртуке пистолет. Молю Бога, чтобы вы не промазали».

— Это было очень красиво сделано, — одобрил лорд Рудольф.

— Я хороший стрелок и всегда им был.

Эванджелине почудилось, что она снова услышала выстрел, почувствовала запах пороха и увидела кровь Себастьяна, капающую на ковер гостиной…

Девушка закрыла глаза. Когда же она открыла их, рядом с ней стоял лорд Рудольф. Он коснулся ее руки.

— Мы не должны были говорить об этом. Идемте. Присядьте…

Он подвел Эванджелину к дивану, который поспешно освободил мистер Сьюард. Молодой человек озабоченно склонился над ней.

— Принести еще бренди?

— Нет-нет, со мной все в порядке.

Эванджелина опустилась на диван и оправила юбку.

Она заметила, что мужчины обменялись тревожными взглядами, и заставила себя улыбнуться.

— Поверьте, со мной действительно все в порядке. Это было страшно, но мы все остались целы и невредимы. — Она снова посмотрела на часы. — Хотелось бы, чтобы Остин поскорее вернулся.

Лорд Рудольф сел рядом с ней.

— Он не должен был оставлять вас сегодня вечером.

— Ему нужно было идти. Доставить бумаги — это для него важнее, чем следить за мной.

Лорд Рудольф взял девушку за руку. Его перчатка была гладкая и прохладная на ощупь.

— Не терзайтесь. Он мог бы доверить бумаги нам и остаться с вами, вместо того чтобы ездить самому.