Бетина Крэн - Идеальная любовница Страница 58

Однако, поразмыслив еще немного, она пришла к выводу, что слова Питера не были пустою бравадой. Но если все сказанное правда, то это ужасно! Многие мужчины имеют любовниц, и их репутация ничуть от этого не страдает, скорее даже наоборот. Но жениться на падшей женщине! Нет, нет, он не мог подложить ей такую свинью.

Чем дольше думала Беатрис, тем сильнее становилась ее уверенность в том, что тут что-то не так. Надо побольше разузнать об этой женщине и о том, как она получила такую власть над ее сыном. Как смогла она добиться того, что не удалось его матери?

Глава 14

Наступил день свадьбы. Утро выдалось серым, сырым и невыносимо унылым. Добрых два часа Ру потратила только на то, чтобы уложить волосы Габриэллы и почти столько же на полное облачение и макияж. А в итоге… герцог заявил, что белое платье выглядит совершенно неприлично, и велел надеть бледно-голубое. Бедняжке Ру пришлось все начинать сначала. Габриэлла обреченно вздохнула и вновь стала перед зеркалом.

— Лучше бы у меня вообще не было отца, — пробормотала она, глядя, как Ру достает из шкафа новый наряд.

Поездка к церкви Святой Марии, в которой должно состояться бракосочетание, прошла в полном молчании. Шел такой сильный дождь, что Габриэлле пришлось переждать в карете, пока ливень не стих. Помимо воли ей вспомнилась ночь их с Питером встречи, тогда тоже шел дождь… Тогда она ступила на путь, который привел ее к бесчестию и, как ни странно, алтарю. Габриэлла вздохнула и уставилась на капли, стекающие по стеклу.

Тучи немного рассеялись, и в окно экипажа заглянул робкий лучик света. Карлайлз воспользовался этим и, схватив Габриэллу за локоть, потащил ее в церковь. Проходя по паперти, девушка заметила, что Питера еще нет. Неужели он не придет?

В храме их уже поджидали епископ, премьер-министр Гладстон, его жена Кэтрин и пожилая дородная женщина в темно-сером платье и модной шляпке с перьями.

В церкви было неестественно тихо, и звук шагов Габриэллы эхом отозвался от каменных стен. Ей хотелось куда-нибудь спрятаться, забиться в самый дальний угол, только бы не чувствовать себя такой заметной, виноватой и одинокой. Ощущение одиночества еще усилилось, когда герцог чуть отодвинулся от нее, словно отделяя себя от пятна позора. Он по-прежнему держал Габриэллу за локоть, но вид у него при этом был такой, будто он здесь абсолютно ни при чем.

Один лишь епископ сердечно приветствовал Габриэллу. С его стороны это было подлинным великодушием, учитывая тот факт, что когда они виделись в последний раз, она была едва одета, а губы ее распухли от поцелуев. Епископ подошел к девушке и спросил, не хочет ли она, чтобы во время венчания он прочел что-то особое, может быть, любимое стихотворение. Габриэлла отрицательно покачала головой. Взгляд ее в этот момент был прикован к женщине в сером. Та смотрела на нее, как тигрица и, казалось, вот-вот набросится на незадачливую невесту.

Послышался скрип открывающейся двери, и в церковь вошел Питер. Он немного задержался у входа, закрывая зонт и, отряхивая капли дождя с рукавов, а потом подошел к собравшимся. Лицо его было непроницаемым, но глаза светились ожесточенным блеском.

Обменявшись короткими приветствиями, новобрачные подошли к алтарю. Епископ указал, какие места следует занять жениху и невесте, и уже раскрыл молитвенник, как вдруг откуда-то сзади послышался резкий, полный страдания возглас:

— Габриэлла!

Габриэлла обернулась и увидела свою мать. Розалинда, одетая в ярко-желтое шелковое платье и такую же шляпу, спешила к ним по проходу. Она улыбалась, и это была первая частичка человеческого тепла, коснувшаяся Габриэллы за последние три дня. Не думая о возможных последствиях, девушка вырвалась из рук герцога и оказалась в материнских объятиях.

— Габби, детка, ты в порядке? — прошептала Розалинда, взволнованно глядя на дочь.

— Да, мама, все хорошо.

Розалинда облегченно вздохнула, но тут же нахмурилась.

— Почему ты выходишь замуж в этом… убожестве? — спросила она, неодобрительно рассматривая простенькое голубое платье Габриэллы.

— Герцог сказал, что так будет лучше, — ответила она и заморгала, чтобы не разреветься.

— Ах, вот как? Тогда понятно, — отозвалась Розалинда, натянуто улыбаясь. — Ничего другого я от него и не ждала.

— Спасибо, что пришла, — шепнула Габриэлла. — Зная, как ты относишься к браку, я думала…

— Что я останусь дома? Глупышка! — рассмеялась Розалинда. — Ты — моя дочь, и как бы я ни относилась к браку, такого события я не могла пропустить, — она замолчала, силясь обуздать нахлынувшие эмоции, а потом легонько подтолкнула Габриэллу к алтарю. — Иди, дорогая, произноси свои клятвы и будь хорошей женой. Ты ведь этого хотела, а?

— Да, но не таким способом. К тому же ОН этого, кажется, совсем не хочет, — девушка чуть не плакала и выглядела такой несчастной, что Розалинде ничего не оставалось, как прижать ее к себе и погладить по волосам, с трудом скрывая собственные слезы.

Успокойся, малышка, сегодня ночью он получит именно то, чего желает. Только пообещай мне, что нынче на тебе не будет ничего, кроме простыни и улыбки, — она сжала ее плечи. — Обещаешь?

— Обещаю, — краснея, пробормотала Габриэлла и вернулась к алтарю заметно повеселевшая. Несколько удивленный епископ откашлялся и спросил:

— Я вижу, к нам присоединилась новая гостья. Позвольте узнать ваше имя и то, кем вы приходитесь жениху или невесте?

— Я Розалинда Леко, — звонко ответила Розалинда. — Мать невесты.

Епископ смущенно взглянул на Карлайлза, глаза которого метали громы и молнии, и сказал:

— В таком случае ваше место здесь, — он указал на скамью в первом ряду справа.

Розалинда бодро прошествовала вперед и, заместив женщину в удручающе сером платье, занимающую первую скамью слева, вызывающе ей улыбнулась, получив в ответ полный презрения взгляд. Епископ призвал собравшихся к тишине, и церемония бракосочетания началась.

Герцог вложил руку Габриэллы в руку Питера и отошел. Этим символическим, жестом он как бы передавал свою власть, как впрочем, и ответственность за дочь, жениху.

Габриэлла вслушивалась в слова клятвы и чувствовала себя маленькой и бессильной. Любить… почитать… подчиняться… иметь и владеть… в болезни и здравии… Сможет ли она выполнить все эти обещания?

Девушка была как в тумане. Вот Питер произнес свою часть клятвы, а затем развернул ее к себе и надел на палец золотое кольцо с крупным рубином. Они посмотрели друг другу в глаза, и словно искра пробежала между ними. Все печали сразу отошли на второй план: остались только нежность, любовь, страсть…

Отныне они муж и жена.