Елена Домогалова - Регина Страница 58

Рождественские праздники, налетевшие на Париж как всегда красочным, шумным, искрящимся вихрем и заполонившие даже погружённый в тревожную, безмолвную тишину дом Бюсси. После того, как Филипп, Екатерина-Мария и мадам Беназет несколько раз открытым текстом высказали Луи, что это Рождество — первое после долгих лет, которое Регина встречает в кругу семьи и друзей, он спохватился, что не имеет права портить ей праздник.

А Регина, как оказалось, действительно ждала этот праздник. С детским восторгом, замиранием сердца и ожиданием чуда. И теперь веселилась от души вместе со всем Парижем. Праздничные мессы, уличные гуляния, фейерверки, шутихи, балы во дворце и сумасшедшие пляски и маскарады на городских площадях, тысячи зажжённых свечей и ломящиеся от яств столы. Вся эта шумная круговерть закружила Луи. Это было самым лучшим Рождеством и в его жизни тоже, потому что Регина, переодевшись горничной и заставив его тоже надеть одежду победнее, тащила его в ремесленный квартал и там Луи вместе с простолюдинами пил кислое вино, горланил разухабистые песни, отплясывал, не чуя под собою ног, с молоденькими прачками и служанками. Это было настолько непривычно, что Луи не мог даже сказать, нравилось ли ему всё это. Регина — та всюду была, как рыба в воде, она пила жизнь жадными глотками, захлёбываясь, обливаясь, шумно отфыркиваясь. Луи, вечный гурман, привык брать самое лучшее, с высокомерной ленцой, немножко рисуясь, немножко манерничая, словно пил хорошее вино из золотого кубка. Но в эти праздничные зимние недели, поначалу подыгрывая сестре, а потом, захваченный ревущим вокруг неё круговоротом необузданного веселья, окунувшись с головой в Её жизнь, Луи надышался пьяным воздухом настоящей свободы. Крылатая от рождения, Регина словно разрезала одним лёгким взмахом спутанные условностями и правилами его собственные крылья и теперь учила летать.

И Бюсси под утро приносил её, уставшую от танцев и игрищ, домой на руках, и в драке отбивал её у разгулявшихся студентов, а однажды вечером, захмелевший от вина и веселья, рассказывал ей, засыпающей у него на коленях, перед камином, длинную сказку, страшную и волшебную.

Но рождественская мистерия закончилась и Луи снова стало мерещиться лицо сестры, такое, каким он его увидел, выйдя из забытья. Тот поцелуй перевернул всю его жизнь, вывернул наизнанку душу и не было больше у него сил держать стену, отделявшую сестру от возлюблённой. Луи пытался убежать от самого себя, спрятаться в чужих постелях, забыться на дне бокала. Раньше это помогало. Но он ещё не знал, что отныне не сможет найти спасения нигде. И по утрам, после очередной бессонной ночи, проведенной у одной из своих многочисленных любовниц, Луи писал безумные, наполненные небесной нежностью и мучительной тоской стихи.

Одно из стихотворений, прочтённое им в пьяном угаре, было услышано друзьями.

Ты боль моя, но эту боль

Смогу ли променять на вечность наслажденья?

Смогу ли свою горькую любовь

Я позабыть хотя бы на мгновенье?

Смогу ли красоту твою сравнить

С земным цветком, с земною песней?

В подлунном мире ничего не может быть

Твоих прозрачных глаз прелестней.

Кто скажет, где спасенье мне найти

От мук, живущих в обожжённом сердце?

Куда мне, страннику, теперь идти?

Куда от красоты твоей мне деться?

Ведь если есть лекарство от такого яда,

Поверь, любовь моя, что мне оно не надо.

Стонало его измученное сердце и весь Париж был взбудоражен слухами о том, что не знающий поражений на любовном фронте Бюсси д'Амбуаз смертельно влюбился в роковую красавицу и, не находя взаимности, забрасывает её прекраснейшими стихами.

Сгорая от ревности, Франсуаза де Шамбе как-то умудрилась раздобыть черновик этого сонета и теперь, в обстановке строжайшей секретности, давала его почитать своим подружкам из "Летучего эскадрона", страшным шёпотом сообщая при этом, что всё это граф делает ради неё, потому что она в последнее время всерьез заинтересовалась его лучшим другом, загадочным графом де Лоржем. Две другие версии предполагали, что вдохновительницей Луи выступили Марго Наваррская, его бывшая любовница, перед умом и очарованием которой он преклонялся до сих пор, и, что казалось совсем уж невероятным и оттого более пикантным, — герцогиня де Монпасье, лучшая подруга юной Регины де Ренель.

Между тем истинная причина страданий повесы-графа совершенно забыла, что такое сон, ела только тогда, когда мадам Беназет стояла, что называется, над душой и кормила её буквально с ложечки. Екатерина-Мария не знала, как вытащить подругу в Лувр, при дворе уже поползли тревожные слухи о загадочной болезни неприступной красавицы, и связывали эту болезнь с отъездом Генриха Наваррского. Не меньше страдал и несчастный Филипп, не мысливший без неё жизни. Те несколько минут безумия в портшезе словно подменили его. Равнодушный обычно к плотским утехам и любовным похождениям своих друзей, теперь он сходил с ума от одного лишь воспоминания о поцелуях Регины. Он полюбил её с первого взгляда, едва лишь увидел её растерянное, умоляющее лицо, а теперь и вовсе увяз в ней без остатка. За компанию с ним исстрадался и ветреник Майенн, привязавшийся к девушке всей душой, чего раньше с ним не случалось.

Наконец, Екатерине-Марии надоело всё это и она выложила Регине всё, что думала по поводу её брата.

— Знаешь, если каждую выходку своего драгоценного брата, каждую его дуэль и каждую блажь ты будешь принимать так близко к сердцу, то умрёшь раньше времени. Или станешь старухой лет через пять. Неизвестно ещё, что хуже. Ах, граф де Бюсси не ночует дома! Ах, граф де Бюсси пропадает в кабаках и у любовниц! Ах, он страдает от любви и пишет душераздирающие сонеты! Ну и что?! Это в порядке вещей. Положение обязывает иметь пару-тройку любовниц. На дуэлях дерутся все дворяне без исключения. В трактирах устраивают пирушки все мужчины без исключения. И не только мужчины, кстати. Из-за чего тогда так страдать, я не понимаю?

Регина подняла измученные глаза:

— Я и сама не понимаю. Но ему плохо, я чувствую. И мне тоже плохо из-за этого. Он избегает меня. Он бежит из дома, как будто здесь бушует чума. Он перестал говорить со мной. На дуэлях он дерётся так, как будто ищет смерти.

— К твоему сведению, твой брат всегда был со странностями. Тебе пора бы уже привыкнуть к его замашкам. Спроси у мадам Беназет, сколько дней в году он появлялся дома в твоё отсутствие. Спроси у Филиппа, сколько поединков на его счету. Можешь даже узнать у флорентийца Рене, сколько раз он вытаскивал графа с того света. Список его любовниц и великих влюбленностей я могу тебе сама написать к вечеру. Если чернил в доме хватит.