Бертрис Смолл - Любовь на все времена Страница 6

Находящаяся в другом конце комнаты Элизабет Клинтон тихонько улыбнулась про себя. Госпожа Сен-Мишель определенно делает честь своей семье, и она была довольна этим обстоятельством. Нужно обговорить с мужем возможность найти этой девушке хорошую партию. Такого мужчину, который сможет быть полезен их семье и сделает ее еще более могущественной. Она ломала себе голову, пытаясь вспомнить что-нибудь о семье Сен-Мишелей. У них должны быть деньги, ведь это богатая купеческая семья. Несомненно, должна быть и земля. Она вспомнила, что покойный лорд Блисс и его отец расширяли пожалованные владения. Она не была уверена — в конце концов, прошло двадцать четыре года с тех пор, как у них была последняя встреча с лордом Блиссом и его семьей, — но очень вероятно, что Эйден является наследницей значительного состояния. Она не торопилась добровольно выкладывать какие-либо сведения о себе, но герцогиня Линкольн решила, что у нее будет достаточно времени узнать все. А между тем ей Нужно обсудить это с Недом.

Когда пришло время вечерней трапезы, Робин сделал незаметный знак Эйден и отвел ее в столовую, показав, где ее место среди других фрейлин.

— Вы останетесь с королевой, пока она не отпустит вас, — сказал он. — Я буду рядом, чтобы отвести вас в вашу комнату.

— Спасибо вам, Робин. Могу ли я называть вас Робин? Вы так добры.

— Конечно, вы должны называть меня Робином. Все мои друзья зовут меня так, а я уже понимаю, что могу считать вас своим другом, Эйден Сен-Мишель.

Неожиданно в конце коридора возникло какое-то волнение. Там шумно ссорились два молодых человека, и один из них вынужден был обнажить шпагу.

— Не в присутствии королевы! — громко прошипел другой. — Я принесу извинения прежде, чем позволю тебе погубить себя таким способом, приятель!

Глядя на говорившего мужчину, Эйден обнаружила, что не может повернуться и уйти. Без сомнения, он был самым красивым, самым прекрасным мужчиной из всех виденных ею за всю жизнь. Высокий, с совершенной фигурой. Лицо с высокими скулами и с ямочкой на подбородке. Какого цвета у него глаза? Ей отчаянно захотелось это узнать, но она стояла слишком далеко.

— Кто этот человек? — задала она вопрос Робину.

— Который? — спросил он, не обратив особого внимания на какую-то глупую ссору.

— Вон тот! — Эйден постаралась не слишком заметно указать на заинтересовавшего ее мужчину. — Высокий. Тот, который скорее извинится, чем будет драться в присутствии королевы.

Робин посмотрел в направлении, куда она показывала, а потом засмеялся:

— Это мой дядя Конн О'Малли.

— Ваш дядя? Он вовсе не похож на вас! — запротестовала она.

— Он самый младший сводный брат моей матери, а я в точности похож на своего покойного отца Джеффри Саутвуда, — последовал ответ.

— Я никогда в жизни не видела такого красивого мужчину, — почти шепотом призналась Эйден.

— Его зовут «самым красивым мужчиной двора», — сухо сказал Робин. — Все дамы сходят по; нему с ума. Королева зовет его Адонисом.

— Это имя подходит ему, — тихо сказала Эйден. Робин презрительно фыркнул.

— Вы бы видели его, когда он впервые приехал в Англию — дикарь с черной бородой и волосами до плеч. Он носил шерстяные клетчатые штаны и плед, не мог пристойно говорить по-английски, а когда раскрывал рот, его ирландский акцент был плотнее девонского тумана. Моя мать обстригла его как овцу, обучила приличным манерам и привезла ко двору. Через день вы бы решили, что он вырос здесь. Дядю Конна приняли при дворе как джентльмена благородного происхождения. Он — один из фаворитов королевы. Она назначила его в свою гвардию из дворян-наемников. Он сделал неплохую карьеру для человека, который у своего отца родился последним.

Эйден засмеялась:

— Я подумала, что королева зря хвалила вашу осмотрительность. Вы сплетничаете лучше любой хозяйки в базарный день.

— Я сказал вам это только для того, чтобы предупредить вас, Эйден, — ответил Робин слегка обиженно.

— Предупредить о чем?

— Мой дядя — самый большой повеса из всех, которые когда-нибудь были при дворе. Я уже говорил вам, что женщины сходят по нему с ума, и это действительно так. С тех пор как он появился при дворе, не было ни одной ночи, чтобы его холостяцкую постель не согрела какая-нибудь красивая крошка. Он может очаровать утку, плавающую по воде, и заставить ее насадиться на вертел, — сказал Робин с явным восхищением.

— Как мило с вашей стороны позаботиться обо мне, — сказала Эйден молодому графу, — но я сомневаюсь, что ваш дядя хотя бы взглянет в мою сторону, Робин. Я не отношу себя к придворным красавицам, да и никогда не буду такой. Однако говорится же, что и кошка может смотреть на короля, а он действительно великолепен!

Ее слова и мягкая манера вести себя в какой-то степени успокоили молодого графа Линмута. Заглянув в лицо Эйден, он рассмеялся, увидев ее веселые глаза.

, — Ужасно, когда это слово произносят в адрес мужчины, — сказал он.

— Но он действительно великолепен, Робин Саутвуд!

Робин веселился от души.

— Полагаю, так оно и есть, — сказал он. Потом, посмотрев на других фрейлин, добавил:

— Я вернусь за вами, когда королева отпустит двор, — и отошел, чтобы встать за креслом королевы, где во время трапезы было его место.

Минуту Эйден постояла, не вполне уверенная, что ей надо делать, но когда девушка по имени Линнет Тальбот, которую она видела раньше, освободила ей место на скамье, она втиснулась туда, заняв место за столом вместе с остальными фрейлинами.

— Благодарю вас, — сказала Эйден. — Мне жаль вашу подругу.

— В том, что произошло, не ваша вина, — сказала Линнет. — Рано или поздно Алтею отослали бы домой за какой-нибудь дурной поступок. Она неразумна.

— Вы долго дружили?

— С тех пор, как она появилась здесь четыре месяца назад. Ее семья из Йорка. А вы откуда?

— Мое поместье около Ворчестера, — ответила Эйден.

— Я приехала из Кента, — сказала Линнет. — Моя семья связана дальними родственными отношениями с семьей графа Шрюсбери. Позвольте мне представить вас другим девушкам. Это Мэри Уорбертон, Дороти Сексон, Джейн Анна Боуэн и Кэтрин Болдуин. Остальных сейчас нет за столом, однако большинство из них родом из могущественных и знатных семей, а мы нет. Мы оказались здесь благодаря знакомствам наших семей, что дало нам возможность служить королеве, а еще лучше — самим себе. Мы все надеемся найти мужей, пока мы здесь… А вы?

— Я состою под опекой королевы, — сказала Эйден, — а королева обещала моему отцу, что выдаст меня замуж за хорошего человека, поэтому я тоже ожидаю, что найду при дворе мужа, как и остальные фрейлины.

— Вы старше нас, — заметила Линнет.

— Мне двадцать три, — честно призналась девушке Эйден.

— Двадцать три! — Линнет произнесла это таким тоном, как будто Эйден сказала «сто двадцать три». — Нам всем по шестнадцать, не считая Кэти. Ей четырнадцать. Почему вы еще не замужем? У вас нет приличного приданого?

Эйден протянула руку к булке, лежавшей на столе, и отломила кусок.

— Моя мать умерла, когда мне было десять. Отец был в годах, когда родилась я, он нуждался во мне, особенно после смерти матери. Я ведь его единственный выживший ребенок. Как я могла выйти замуж и оставить своего отца в одиночестве?

Она взяла крылышко каплуна с блюда, поданного слугой, где лежала аккуратно разрезанная птица. Другие девушки закивали в знак согласия и сочувствия к ее трудному положению. Они полностью понимали обязательства перед семьей. Ни одна порядочная девушка не оставила бы своего старика отца. Удовлетворив любопытство, они приступили к еде, к большому облегчению Эйден. Ну и компания маленьких кудахчущих цыплят, подумала она удивленно, а потом переключила свое внимание на еду. У нее с утра не было во рту ни крошки, и она умирала от голода. Эйден гадала, узнала ли бедняжка Мег, где можно поесть, и решила захватить с собой в салфетке ногу каплуна, немного хлеба и грушу. С успокоенной совестью она до краев наполнила собственную тарелку креветками, сваренными с травами, небольшим горячим пирогом с дичью, от корочки которого шел пар, ломтем сочной говядины и артишоками, тушенными в белом вине. Когда первое чувство голода было утолено, она повторно наполнила тарелку куском дуврского палтуса, хлебом, ломтем розового окорока и куском острого чеддерского сыра. Удивительно, но у нее еще осталось место для большого куска яблочного пирога, поданного с густыми, взбитыми девонскими сливками. Однако пила она умеренно, не испытывая склонности к вину.

Ее юные товарки наблюдали, как она расправилась с тремя полными тарелками еды, даже не рыгнув. Их глаза расширились от изумления при виде ее аппетита. Ведь их учили, что леди должна брать немного еды и съедать только небольшую часть своей порции.

— Вы не потолстеете? — наконец спросила Кэти Болдуин, не в силах сдержать свое изумление.