Джейн Кренц - Сокровище Страница 6

— Эразм еще молод, но весьма влиятелен. К тому же он искусный, опытный воин. Два года назад Эразм отправился в Крестовый поход. Теперь, вернувшись, он обрел славу и богатство. — Томас прервал свою речь, сильнейший приступ кашля заставил его замолчать. — Он научит тебя всему, что может тебе понадобиться, чтобы отомстить Ривенхоллам… Ты понял меня, мой мальчик?

— Да, дедушка.

— Будь прилежным. Впитывай все, чему тебя станет учить Эразм. Когда вырастешь, узнаешь, что нужно делать и как. И никогда не забывай о доблестном прошлом твоего рода.

— Я буду помнить, дедушка.

— Что бы ни случилось, ты должен исполнить свой долг в память о матери. Ты остаешься один, мальчик. Последний в роду, хотя и появился на свет незаконнорожденным.

— Я помню.

— Ты не должен знать покоя, пока не отомстишь презренному дому, в чьих стенах взрос тот змей, тот коварный негодяй, соблазнивший мою невинную доверчивую Маргарет.

Юному Хью нелегко было понять, зачем нужно мстить отцу, каким бы дьявольским коварством тот ни отличался. В конце концов, отец уже мертв, умерла и мать. Значит, справедливость восторжествовала.

Но восьмилетний Хью не мог ослушаться и потому отбросил прочь все свои сомнения. На карту поставлена честь, а что может быть важнее его чести и чести деда? Этого объяснения было вполне достаточно. Сколько он себя помнил, ему всегда твердили, что честь превыше всего. Впрочем, что есть у незаконнорожденного, кроме чести, о чем ему не уставал напоминать сэр Томас.

— Я не буду знать покоя, дедушка, пока не отомщу, — пообещал Хью с пылкостью восьмилетнего мальчика.

— Верю тебе. Не забывай: честь и мщение — вот теперь твоя судьба.

Дед умер, не подарив ни слова любви, ни последнего благословения своему единственному внуку. Сэр Томас никогда не проявлял к нему нежных чувств. Он так и не смог оправиться от страшного потрясения — смерти любимой дочери, которую соблазнили и бросили. Перенести эту трагедию оказалось выше его сил. В сердце старика с тех пор было место только для ненависти.

И не то чтобы сэр Томас не заботился о внуке. Нет. Однако Хью прекрасно понимал, дед делал это лишь потому, что он его последняя надежда, только он мог свершить месть, о которой бредил старик.

Сэр Томас умер с именем дочери на устах: «Маргарет. Моя прекрасная Маргарет. Твой незаконнорожденный сын отомстит за тебя».

Но к счастью для Хью, незаконнорожденного сына Маргарет, Эразм Торнвудский дал ему то, чего никогда не смог бы дать сэр Томас. Умный, тонкий, удивительно добрый и не развращенный победами в Крестовом походе — таким был Эразм в свои двадцать лет. Он заменил мальчику отца, снискав его уважение и восхищенное поклонение.

С годами детская восторженность переросла в преданность благородному сеньору — абсолютную, безоговорочную. Редкое и очень ценное в жестокое время качество.

Дунстан плотнее завернулся в серый шерстяной плащ, краем глаза наблюдая за Хью. А Хью догадывался, о чем думает его верный помощник. Дунстан не одобрял его затею. Гоняться за кристаллом — напрасная трата сил и времени, считал он.

Хью пытался втолковать ему, что камень ценен не сам по себе, а как символ власти. Он поможет ему стать настоящим правителем Скарклиффа. Однако Дунстан упорно стоял на своем: только добрые мечи да сплоченный отряд отважных воинов способны утвердить власть Хью в Скарклиффе.

Дунстан был на пятнадцать лет старше Хью. Это был закаленный в битвах воин. Грубое обветренное лицо его словно отражало то суровое время. Он участвовал в Крестовом походе вместе с Эразмом, но, в отличие от своего лорда, вернулся из Святой Земли не снискав ни славы, ни богатства. Такие опытные воины, как Дунстан, были в цене, но вместе с тем Эразм понимал, что именно сверхъестественная способность Хью разрабатывать военные хитрости — стратегемы — помогла ему стать влиятельным человеком, и он воздал должное Хью, наградив его за преданность поместьем Скарклифф, некогда принадлежавшим семье матери Хью, а Дунстана послал сопровождать Хью в его новые владения.

— Не обижайтесь, милорд, — ухмыльнулся Дунстан, обнажив редкие зубы, — но вы как взглянете, так будто мороз по коже. Вы даже в меня вселяете ужас временами. По-моему, таким образом вы только подтверждаете легенду о себе как о суровом и беспощадном рыцаре.

— Ты заблуждаешься, — отвечал со слабой улыбкой Хью. — Судя по поведению леди Элис, моя легенда никого не пугает.

— Что правда, то правда. — Дунстан нахмурился. — Эта уж точно не тряслась от страха и не думала прятаться под лавку, как можно было бы ожидать. А что, если леди плохо видит?

— Сомневаюсь. Просто она горела желанием заключить со мной сделку и не заметила, что моему терпению вот-вот придет конец.

— Голову даю на отсечение, эта леди не спасует и перед самим дьяволом, — мрачно заметил Дунстан.

— Весьма необычная женщина.

— По опыту знаю: огненно-рыжие — они все такие, сущие бестии. Помню, как-то в Лондоне повстречалась мне в таверне одна рыженькая. Опоила элем до бесчувствия, уволокла в постель, а утром — ни рыженькой, ни кошелька.

— Я постараюсь запомнить твой урок и не спущу глаз с кошелька.

— Посмотрел бы я, как бы у вас это получилось.

Хью лишь молча улыбнулся. Оба знали: увидеть сразу все его деньги или даже подсчитать — задача не из легких. У Хью был талант торговца. Лишь немногих из его знакомых рыцарей занимали подобные прозаичные Дела. Обычно они сорили деньгами, но при этом полностью зависели от традиционных источников дохода — выкупов и турниров. Правда, попадались и счастливчики, владевшие землями, — те выколачивали деньги из своих запущенных и обедневших поместий. Хью же предпочитал более надежные пути укрепления своего богатства.

Дунстан горестно покачал головой:

— Очень жаль, что поиски зеленого кристалла привели нас к этой леди Элис, сердцем чувствую, она вас до добра не доведет.

— Согласен, все бы упростилось, если бы мне удалось запугать ее. Но нельзя сказать, что дела складываются для нас неблагоприятно, — медленно проговорил Хью. — Я почти всю ночь провел без сна, размышляя об этом. Перед нами открываются заманчивые перспективы.

— Тогда уж мы точно погибли, — философски заключил Дунстан. — Несчастья всегда обрушиваются на нас, когда вы начинаете слишком много думать.

— Не ты ли заметил, какие у нее зеленые глаза?

— Неужели? — Дунстан сердито сдвинул брови. — Не помню, чтобы говорил такое. Да и с чего бы мне рассматривать ее глаза? По мне, и рыжих волос вполне достаточно. Сколько дурных примет и сразу…

— Глаза у нее действительно необычного оттенка — ярко-зеленые.