Жюльетта Бенцони - Путешественник Страница 6

Гийом, естественно, ничего не ведал о словах и деяниях столь высоких особ. Он знал лишь одно: вопреки чудесам изобретательности, проявляемой его матерью, в доме оставалось все меньше и меньше еды. Спозаранку прожорливый интендант Биго и губернатор, ленивый маркиз де Водрей — а ведь он был родом из этих мест — отбирали все, что шевелилось на земле, будь то скот или пшеничные колосья. Одна только крупная лошадь доктора пока что избежала этой участи. Но надолго ли? К тому же бедное животное явно не тучнело…

Не торопясь, мальчик поднялся по заросшей травой дороге, ведущей к дому на невысоком холме. У подножия холма росли две большие пихты, на которые он так любил лазить. Обычно он всегда гладил их ветви, но на этот раз прошел мимо. Камень на душе будто становился все тяжелее. Он даже замедлил шаг, вздохнул три-четыре раза, чтобы прийти в себя. Надо было во что бы то ни стало скрыть свою печаль от нежного взгляда матери: у нее и без его горестей хватало забот.

Несмотря на свой возраст, Гийом знал, хоть она никогда и не говорила ему об этом, что жизнь Матильды была трудна. Не то, чтобы несчастна, но… трудна: именно так следовало сказать.

Разница в возрасте между нею и мужем была в двадцать семь лет. Однако сын их никогда об этом не задумывался. В свои пятьдесят пять лет, отец, безусловно, был пожилым человеком, но таким не казался. У крепкого как дуб Гийома-старшего не было ни одного седого волоса в густой темной шевелюре, которая лишь слегка отступала к затылку, незаметно открывая лоб, подобно тому как во время отлива волна медленно обнажает берег.

Когда Гийом-старший был рядом с женой, они не казались случайной и тем более шокирующей парой. Матильда выделялась строгой красотой, делающей девушку старше своих лет, но зато постоянной и не проходящей с возрастом. Она была одной из тех нормандских блондинок, у которых волосы цвета спелой пшеницы прекрасно сочетаются с нежной синевой глаз и розовой свежестью молодой кожи. Между тем врожденным чутьем мальчик очень скоро почувствовал, что между ними недостает чего-то такого, что он не мог точно определить. Ведь он был всего лишь ребенком….

Матильда относилась к своему супругу с вниманием и уважением, была безусловно предана ему и, конечно, любила его, правда, скорее как отца, нежели как мужа. Ее взгляд никогда не озарялся в его присутствии, как это случалось, когда рядом был сын. В доме врача всегда ощущалось ее присутствие; она отличалась быстротой, деловитостью и аккуратностью, но в то же время была незаметна, если не сказать молчалива. Она никогда не смеялась, редко улыбалась. Однако Гийом был уверен в том, что ее сердце переполнено любовью к нему. И отвечал ей тем же.

Чувство, которое он испытывал по отношению к отцу, было другого свойства и скорее походило на то, что он ощущал, думая о Боге: он почитал его, восхищался им и страшно его боялся. Не то чтобы доктор был резок, груб или суров, но он так смотрел на сына, когда тот был в чем-то виноват, что у ребенка возникало непреодолимое желание превратиться в землеройку и исчезнуть в какой-нибудь дыре… К тому же он обретал величие жреца, когда в кругу семьи каждый раз произносил перед едой молитву. Но бесконечной грустью наполнялись его глаза, когда он смотрел на занятую каким-нибудь делом Матильду. С возрастом Гийом стал задаваться вопросом, не испытывал ли отец к его матери больше любви, чем она к нему…

Так каждый и хранил в душе свои чувства, и семья могла бы жить в некоторой гармонии, если бы не Ришар, старший сын…

Он родился в 1739 году от первого брака доктора Тремэна с Мадленой Дюо, единственной дочерью столяра из Нижнего города. Ришару было всего пять лет, когда его мать умерла от оспы, так что отчасти ради него доктор решил поискать себе другую жену. К несчастью, он надумал искать ее во Франции, в Котантене, откуда сам был родом, и Ришар, успев привязаться к ухаживавшей за ним соседке, так и не принял другую женщину, считая ее в доме чужой.

Вопреки доброй воле Матильды и заботам, которыми она окружала этого злого и презрительного мальчика, дела шли все хуже, по мере того как он рос. Теперь, когда он почти превратился в мужчину, его ненависть к мачехе становилась все более ощутимой, так же как и неприязнь по отношению к младшему брату. Это не могло не беспокоить Матильду, да и ее мужа, который все чаще озабоченно морщил лоб.

В свои восемнадцать лет Ришар был, как и отец, крепко сложен, но не обладал его массивностью, хотя и был таким же плотным. Выступавшие под курткой телеса Гийома-старшего были дряблыми, ибо его образ жизни иному не способствовал.

Поскольку его мало привлекала неустроенная жизнь в лесах, неизбежная для решивших заняться торговлей, и еще меньше — профессии, связанные с морем, а также совсем не интересовала медицина, для которой, впрочем, он вовсе не годился из-за своего эгоизма, Ришар после окончания Коллежа иезуитов получил место клерка у королевского нотариуса в Квебеке и пристрастился к бумажкам и бюрократическим уверткам, помышляя о финансовых перспективах, которые однажды должны будут ему открыться, хотя, будучи учеником, он зарабатывал не Бог весть какие деньги. Вместе с тем он принадлежал к свету Верхнего города и, чтобы это подчеркнуть, заботился о своем костюме, надевая обычно коричневый сюртук с серебряными пуговицами, скромно вышитый длинный жилет, рубашку, белизна которой делала его неприступным, и короткий парик, нередко съезжавший с его непокорных вихров.

Появление англичан расстроило его лишь по одной причине: преданная семье служанка Фромантина, отправившись в порт, чтобы раздобыть чего-нибудь съестного, стала одной из первых жертв обстрела со стороны неприятеля; между тем печалился он лишь из корыстных побуждений: ведь это она содержала в порядке его белье, одежду и башмаки… Неосторожно поделившись своими мыслями, он вызвал против себя редкий гнев отца, который понимал, что нанес ему рану, женившись на Матильде, и обычно старался щадить его. В тот день доктор Тремэн всерьез подумал выгнать из дома этого жестокосердного юношу. Матильда воспрепятствовала ему, восстановив мир; теперь она должна была следить за всем бельем в доме и не собиралась делать никаких различий: она будет стирать белье и Ришара, и мужа, и своего сына, и даже Адама, поскольку все они переехали в дом На Семи Ветрах. Даже не подумав поблагодарит мачеху, старший сын посчитал, что она лишь выполняет свой долг… и за это еще больше ее возненавидел.

В свою очередь, Гийом старался держаться подальше от сводного брата, так как давно понял, что от него ничего не дождешься, кроме окриков и, дурного отношения. Однако чтобы не обострять постоянного напряжения, он стремился быть вежливым с Ришаром — это не всегда было легко, да ни один из родителей и не допустил бы дерзости по отношению к старшему, — к тому же все это не мешало ему втайне дожидаться реванша. Когда-нибудь его кулаки окрепнут, и он доберется до человека, которого ненавидит даже больше, чем брата Гратьена в коллеже: надзиратель всегда хлестал его больше, чем он заслужил.