Лариса Шкатула - Шпионка для тайных поручений Страница 6

Она кивнула.

— Вот и славно. Вызовите гостиничного слугу, пусть снесет их вниз. Сейчас мы отправляемся.

— Пусть мадемуазель Софи доест свой ужин, — заступился за Соню мнимый барон. Или он был настоящим?

— На ночь много есть вредно, — не согласился Тредиаковский, подцепляя вилкой отрезанный Соней кусок мяса и отправляя себе в рот. — Что вы тут едите? О, это вкусно! Себастьян, не желаете попробовать?

— Спасибо, я сыт! — холодно ответил тот.

— Ох уж эти мне французы! — притворно вздохнул Григорий. — Не вы ли совсем недавно сами торопили меня, уверяя, что мы можем опоздать и наших подопечных увезут в Стамбул? А теперь вам уже жалко, что мы оторвали княжну от ужина… Ладно, не хмурьтесь. Кое-что мы сможем взять с собой, если завернуть вот в этот пакет.

Он ловко и быстро собрал со стола еду, которая и вправду могла пригодиться в дороге. Кивнул появившемуся на звонок слуге на чемоданы и церемонно предложил Соне руку.

— Вы, друг Себастьян, муж этой очаровательной женщины, а я буду ее престарелым дядюшкой.

Соня, не выдержав, тихонько засмеялась.

У дверей гостиницы их ждала карета и кучер в ливрее.

При виде их кучер соскочил вниз, распахнул перед Соней дверцу и со стуком опустил подножку. Барон подал ей руку.

Во все время их краткого знакомства Софья смогла лишь украдкой рассматривать своего «мужа». Что уж Тредиаковскому так нравится представлять ее перед другими замужней женщиной?.. Однако манеры у барона великолепные. Или и его кто-то заставлял, как Соню, «держать спину», чтобы выглядеть настоящим аристократом?

— Барон — подлинный! — шепнул ей Григорий, а когда Соня удивленно взглянула на него из кареты, обычным голосом пояснил: — По вашему лицу, как всегда, можно читать, будто по открытой книге.

— Женщина открытая — это прекрасно, — вступился за нее барон.

— Когда она выходит замуж, живет в богатом доме, принимает гостей, воспитывает детей — возможно. Но когда нужно скрывать при других свои чувства, такая открытость есть порок, который выкорчевывать надо с корнем, — не согласился Тредиаковский.

Он разговаривал с французом так, будто Соня не княжна, а его крепостная девка! Словно он ее хозяин и сейчас выпорет кнутом за ослушание. Если уж на то пошло, говорить о женщине в третьем лице в ее присутствии вообще дурной тон! Ей бы сейчас нужно обидеться, выйти из кареты и возвращаться в Дежансон. Нанять повозку, отвезти золото… Да что там нанять! На такие деньги эту самую повозку можно купить. И не одну. И кучера купить…

Ишь как она широко размахнулась! Да можно ли быть уверенной в том, что у нее хватит ума и силы, чтобы найти для себя верных людей, а потом держать их крепкой рукой, чтобы слушались ее беспрекословно! Она вполне может не разобраться, нанять каких-нибудь разбойников вроде Флоримона, которые могут ограбить ее и убить…

Соня думала об этом с ожесточением, смакуя детали, словно и вправду собиралась уйти от Григория. Увы, это был всего лишь тихий бунт. Мысленный.

К тому же как вывезти золото через несколько границ? Ей, которая не имеет ни житейского опыта, ни простейшей хитрости. Кроме Агриппины, ей и положиться-то не на кого. Эта девчонка по сравнению с Софьей знала о жизни гораздо больше.

Оба мужчины сели на сиденье напротив Сони, и карета тронулась.

— Что это вы, Софья Николаевна, так тихи и немногословны? Только «да» и «нет» изволите пробурчать. У вас плохое настроение оттого, что мы не дали вам доужинать?

— Вы, Грегор, обидели мадемуазель Софи, — вступился за нее барон.

— Ах, какие мы нежные! — фыркнул тот. Соня не могла понять, что с ним случилось.

Тредиаковский прежде относился к ней со всем уважением и не позволял подобных высказываний. Наверное, с его стороны это была всего лишь игра. «Или он ревнует тебя к барону!» — подсказал внутренний голос.

Словно повинуясь ему, Соня внимательно посмотрела на Тредиаковского, и он вдруг смутился под ее взглядом. Но упорно продолжал изображать из себя строгого наставника.

— Обижаться нам некогда, — проговорил он, скосив глаз на Себастьяна. — Боюсь, с самого утра придется приняться за работу. По крайней мере, для начала выяснить, где Мустафа, доверенный султана, держит девушек?

— Грегор, я не успел еще вам сказать… — Барон посмотрел на Софью, но Григорий кивнул: мол, говори при ней, не стесняйся. — Дело в том, что, к нашему счастью, девушек завтра не станут отправлять. Мой человек в Марселе сообщил, что две красавицы, предназначенные для гарема, заболели какой-то странной болезнью, и Мустафа сейчас в растерянности: ждать торга рабов или заменить девушек-европеек мулатками, а то и китаянками…

— К счастью для нас эта задержка или к несчастью, — задумчиво проговорил Тредиаковский, — а только нам все равно надо спешить. Мы не можем полагаться на сведения кого бы то ни было, потому что в любом случае турки могут передумать и докупить недостающих рабынь где-нибудь по дороге.

На несколько мгновений в карете воцарилось молчание.

— А могу я задать вопрос барону? — все-таки не выдержала Соня; сообщение Тредиаковского о том, что барон подлинный, удивило ее.

— Можете, — склонил голову тот.

Григорий тоже согласно кивнул.

Соня подумала, не слишком ли она покорно принимает его изменившееся настроение? В своей будущей работе она, возможно, ничего и не смыслит, но она не перестала быть женщиной. Могла же она прежде подолгу непринужденно болтать с Тредиаковским о чем угодно, а теперь…

— Скажите, Себастьян, что заставляет вас беспокоиться об освобождении русской девушки? Или вы состоите на службе?

Григорий хмыкнул: мол, ничего не могла сказать умнее, а барон де Кастр явно удивился.

— Я не состою на службе. И согласился участвовать в планах мсье Тредиаковского лишь по одной причине: среди девяти похищенных девушек есть одна француженка…

— Подозреваю, что не одна, — заметил Григорий.

Соня бросила на него досадливый взгляд, но продолжала допытываться:

— Ваша знакомая?

— Моя сестра, — выдохнул он дрогнувшим голосом.

— Простите! — Соня покаянно умолкла — теперь все стало на свои места, а то она уж подумала, что барона привлекла к делу лишь склонность к авантюризму, которой последовала она сама.

Соня рассматривала барона де Кастра не без интереса. Вьющиеся рыжеватые волосы до плеч. Необыкновенного фиалкового цвета глаза. Если они с сестрой похожи, то недаром сестра барона заинтересовала похитителей. Но все же в нем чего-то недоставало. Какой-то твердости, что ли? Внутреннего стержня, присущего тому же Тредиаковскому. Он напоминал избалованного ребенка, которому достаточно небольших усилий, чтобы добиться того, чего он хочет. А потом можно опять расслабиться в полной уверенности, что ему тотчас дадут все необходимое.