Мари Кордоньер - Сила любви Страница 6

И что это за аудиенция, на которую пригласила их королева? Почему их провожали к ней, соблюдая полную таинственность, через заднюю дверь роскошного бюргерского дома, того самого, в котором поселили королевскую семью после приема в городском магистрате?

Как бы то ни было, их уже ждали, ибо в тех покоях, в которые они теперь вошли, им поклонился миниатюрный гном в униформе, отделанной золотой каймой. Позднее Флёр довелось узнать, что Катарина Медичи питает страсть к карликам и экзотическим животным; но в тот момент она смотрела на диковинное миниатюрное существо с таким интересом, что готова была обвинить саму себя в неуемном любопытстве.

— Вас и ваших близких уже ожидают, сударь! — произнес маленький человек по-итальянски, очевидно не сомневаясь в том, что приглашенные этим языком владеют.

Что касается Флёр и ее отца, то так оно и было. Однако девушка заметила, что губы матери недовольно сжались… Итальянские связи семьи никогда не нравились Эме, и она не испытывала желания изучать язык, которым иногда пользовались ее свекровь, муж, а также и могучий старик, считавшийся ее свекром и главой семьи.

Грозная внешность этого старика, которого звали Фабио Торнабуони, вызывала у окружающих робость. Темноволосый и крупный, он славился своим умом, тонким юмором. Эме его боялась, хотя он всегда вел себя по отношению к ней приветливо. Она помнила то чувство облегчения, которое испытала, осознав, что ее муж гораздо мягче и любезнее, чем его отчим.

Эме де Параду не могла предполагать, что Катарина Медичи будет искать в образе Рене де Параду черты сходства с Фабио Торнабуони, с которым Катарина еще молодой девушкой познакомилась во Флоренции. Теперь же королева поняла, что бьющая ключом энергия, тяга к приключениям и обладание тонким юмором, характерные для Фабио, унаследованы в наибольшей мере очаровательно красивой девушкой, которой лишь с трудом удается сдерживать свое неуемное любопытство к происходящему. Отец же ее казался слишком спокойным и уравновешенным, чтобы можно было найти в нем черты сходства с почти уже забытым образом Фабио.

Королева очень приветливо сказала Рене:

— Добро пожаловать, сеньор! — и милостиво протянула ему руку для поцелуя. — Мне доставляет особую радость, — продолжала она, — принимать человека, который столь тесно связан с домом моего отца. Имя Торнабуони в моем понятии является воплощением чести. И как же любезна ваша супруга и очаровательна ваша дочь!

Королева сказала это по-французски, но Флёр услышала в ее речи явный итальянский акцент, а также сердечные нотки, придававшие этому приветствию искренность и дружеский оттенок. Из-под полуопущенных ресниц девушка пыталась получше рассмотреть внешность флорентийки, но при этом в ее сознание невольно вклинивалась фигура Дианы де Пуатье.

Маленькая, приземистая, темноволосая, с желтоватым цветом лица и довольно толстыми губами, Катарина была полной противоположностью помпезной, мраморно-красивой Диане. Не спасало положения и изысканное, украшенное драгоценностями облачение королевы из флорентийского бархата. К несчастью, супруга короля действительно выглядела как дочь обычного лавочника. Только очень внимательному взгляду открывались проницательные темные глаза, в которых светился недюжинный ум. А тихий смех королевы действовал на собеседника чарующе, и Флёр не могла, да и не хотела уклоняться от его магического действия. Быть может, эта женщина и не отвечала представлениям ее августейшего супруга об идеале красоты, но уж шармом и притягательной силой она обладала определенно.

Увлеченная этими очень личными мыслями о королеве, Флёр пропустила детали разговора ее отца и Катарины, и лишь возглас последней, выражавший крайнее удивление, вернул девушку к действительности.

— Правильно ли я вас поняла? Вам не нужна моя протекция при дворе? Вы довольствуетесь тем, что служите мне тайно? Как прикажете это понимать?

— Я слишком стар, Ваше Величество, чтобы находить удовольствие в придворной жизни, и жена моя тоже придерживается такого же мнения, — попытался оправдаться Рене де Параду. Но королева прекрасно видела, что его дочь старается не выдать своего разочарования, да и жена лишь с трудом сдерживается. Какие бы причины ни побуждали его к отказу, ясно, что обе дамы его мнения не разделяют.

— У меня есть все основания исполнить ваше желание, друг мой, — мягко произнесла королева. — Но позвольте мне хотя бы ввести вашу дочь в круг моих фрейлин. Она будет украшением двора и, несомненно, моей верной спутницей. Не следует вам прятать в укромных уголках такое сокровище молодости и красоты…

Но Рене де Параду упорствовал в своем нежелании потакать стремлениям жены и дочери, прекрасно зная, в чем они заключаются. У него были свои основания возражать королеве.

— Вы делаете нам слишком много чести, Ваше Величество. Флёр еще слишком молода, и…

— Слишком молода? Боже правый! Что вы говорите, сеньор? — Довольствоваться подобными аргументами королева не собиралась. — Мне было четырнадцать, когда мы с мужем обвенчались. Сейчас самое время выпустить этого маленького, красивого мотылька из деревенского садика! У меня создалось впечатление, что сам-то мотылек только и мечтает о том, чтобы помахать своими крылышками под блеском двора. Или я ошибаюсь в определении ваших желаний, мадемуазель де Параду?

Было заметно, что Флёр разрывается между желанием согласиться с королевой и нежной любовью к родителю. Конечно же, она ни о чем не мечтала так страстно, как о том самом положении, которое предлагает ей занять королева, но не хотелось обижать отца, честно признаваясь в этом стремлении.

Рене де Параду понял это и тихонько вздохнул. Он сделал все возможное, чтобы оградить Флёр от превратностей жизни при дворе, но не в его силах было возражать королеве. Он положил конец мучительной ситуации, хотя и опасался, что тем самым толкает свою малышку Флёр на очень рискованную авантюру.

— Моя дочь с радостью поступит к вам в услужение, Ваше Величество!

Последовавший за этими словами обмен взглядами между Рене де Параду и королевой имел, очевидно, какое-то определенное значение, но разгадать его Флёр не смогла. Она лишь услышала успокаивающий ответ правительницы:

— С вашей дочерью не случится ничего плохого, сеньор! Я ручаюсь за ее благополучие. Доверьте ее мне и не беспокойтесь ни о чем.

Флёр видела, как отец склонился над правой рукой Катарины. Затем ее вместе с матерью проводили из покоев королевы, предложив приступить к переселению на новое место сейчас же, а Рене де Параду и Катарина Медичи остались вдвоем, чтобы еще побеседовать с глазу на глаз.