Делла Парр - Искупление Страница 6

Потихоньку, дюйм за дюймом, Сара сползла с кровати и отодвинула занавеску с окна. Используя ее вместо ширмы, она умылась, переоделась в свежее платье, потом расчесала щеткой волосы, надела новый чепчик и, собрав все свое мужество, шагнула из своего угла в комнату.

Она нашла своего гостя стоящим на коленях у очага и орудующего кочергой.

— Я сама этим займусь, — твердо сказала она.

Он поднял на нее глаза и улыбнулся, откладывая кочергу:

— Я пытался уложить на место непослушное полено.

Сердце Сары вдруг забилось с неистовой силой, и она с трудом заставила себя успокоиться. Как ей удастся прожить целый день в обществе этого человека? Она взглянула на него и принялась изучать повязку на его голове, чтобы не смотреть на эти пленительные ямочки у него на щеках.

— Должно быть, вам лучше, — отважилась она сказать, направляясь в дальний угол хижины, используемый в качестве чулана, и извлекла оттуда полдюжины яиц.

Гость усмехнулся:

— Я так голоден, что и выразить не могу.

Он был довольно далеко от нее: их разделяло полкомнаты, и все же Сара буквально чувствовала его присутствие спиной, когда разбивала яйца в деревянную миску. Она продолжала ощущать тепло его взгляда, пока взбивала яйца в пену. Он сделал несколько шагов к ней. Ее окутало тепло, от которого словно плавилось все ее тело.

— Вам нужна помощь?

Господи, он стоял совсем рядом! Слишком близко.

— Нет, — пробормотала она, глубоко вздохнула и повернулась к нему. — Вам следует отдыхать, — упрекнула она его, моля Бога, чтобы он вернулся на свое место у огня.

— Нет, пока не получу прощения за вчерашнюю ночь.

Гость удерживал ее взгляд, и в его голубых глазах заплясали искры.

— Хочу извиниться за то, что проявил прошлой ночью недостаточно уважения к вам, Ангел. Я собирался уехать сегодня утром, но боюсь, что это пока невозможно. Раз уж вам придется терпеть мое общество, по крайней мере в течение сегодняшнего дня, я должен представиться вам как полагается. — Его глаза потемнели. — Я Томас Хэйс и искренне благодарен вам за все, что вы для меня сделали…

— Томас Хэйс? Капитан Томас Хэйс?

Глаза Сары расширились, и она отступила, держась за стойку, на которой взбивала яйца.

— Капитан Хэйс не должен был прибыть до начала следующего месяца, — возразила она, отстраняясь от него и стараясь крепче сжать колени, чтобы он не заметил их дрожи.

— Только официально. Я здесь уже две недели, инспектировал свои владения и как раз возвращался в Нью-Йорк, чтобы сделать последние распоряжения к своему торжественному прибытию, когда попал в бурю.

— Почему же горожане не знают о том, что вы приехали?

— Каждый человек имеет право на уединение. Даже герой войны.

Его слова прозвучали холодно и саркастично, и ей это показалось неуместным.

— Почему вы мне не сказали вчера, кто вы?

Выражение его лица изменилось, став суровым, но она заметила в нем и некоторые признаки неуверенности.

— Я не буду извиняться за то, что не сказал вам вчера своего имени. Дело в том, что мне нечасто доводится проводить время в обществе людей, особенно красивых женщин, не думая, интересует ли их моя скромная персона или моя репутация героя.

Сара старалась дышать медленнее и спокойнее. Если кто и мог понять его мотивы, то это, конечно, она. Ведь и она хотела бы скрыть скандальные слухи, окружавшие ее имя, как он стремился избежать того, чтобы его узнавали. Однако у нее было безусловное преимущество. В то время как ее дурная слава носила чисто местный характер, он был национальным героем и едва ли мог надеяться найти такое укромное местечко — будь то город или деревня, — где бы о нем не знали или не слышали.

Герой войны и городская отверженная — они оба были жертвами капризов общества, и их слава — его героическая, а ее скандальная — обладала для обывателей одинаковой притягательностью, делая их товарищами по несчастью.

Сара улыбнулась:

— Пока я буду готовить завтрак, может быть, вы накроете стол на две персоны?

Гость гостем, но у Сары была работа, были определенные обязательства… Дженни, Мэри Грейс и Анна ждали свои туалеты. Она обещала им, что примерка состоится на следующей неделе, а это означало, что у Сары оставалось мало времени на то, чтобы развлекать своего гостя или предаваться мечтам, несмотря на большое искушение.

К середине утра у нее уже булькал на огне горшок с похлебкой из ягненка. Сара с радостью и благодарностью приняла предложение Томаса подкладывать поленья в очаг и следить за варевом, пока она будет занята шитьем. Сара внесла только одно изменение в свои каждодневные занятия. После того как она сложила швейные принадлежности в коробку и поставила ее на пол, ей пришлось передвинуть рабочий столик ближе к огню, потому что из щелей между бревнами хижины сильно дуло. Теперь ей стало теплее, но она оказалась ближе к Томасу, и это мешало ей сосредоточиться на работе.

Роскошный черный бархат лег на ее рабочий столик и закрыл всю его поцарапанную деревянную столешницу. Привыкнув работать с дорогими тканями, которые были ей не по карману, Сара относилась к этому спокойно, без лишних эмоций, думая лишь о возможном заработке, о деньгах, которые получит за выполненную работу. Она старалась не думать о Томасе.

Она научилась шить, еще сидя на коленях у матери, и в своем ремесле достигла совершенства. К сожалению, ее родители не дожили до этой минуты, чтобы увидеть и оценить ее искусство, хотя то, что они умерли давно, когда ей было всего десять лет, спасло их от теперешнего позора, от скандала, обрушившегося на нее.

Сосредоточившись на своем занятии — она пришивала мелкими стежками корсаж к юбке, — Сара рассчитывала, что будет видеть только огонь в очаге. Но оказалось, что со своего места она видела лицо гостя. Он сидел в качалке у края ее рабочего столика и находился в поле ее зрения.

Тщеславие удержало ее от того, чтобы надеть очки, лежавшие в ее рабочей корзинке под клубками ниток, но пока это не мешало работе, глаза ее еще не устали, и она могла обходиться без очков.

Стежки у нее выходили идеально мелкими и ровными.

— Расскажите мне о своих владениях, — попросила она в надежде на то, что их беседа усыпит ее чувства и она сможет заниматься только своей работой.

— У меня тысяча акров лесных угодий, на расстоянии многих миль от цивилизации.

Голос его был мягким, даже мечтательным.

— Звучит чудесно, будто вы говорите о райских кущах. — Сара тотчас же пожалела о своих словах, потому что вспомнила, что он называет ее ангелом.

— Надеюсь, что это так. Мой дом расположен прямо посередине моих владений, на небольшом пригорке над озером. Там так светло, ясно, спокойно…