Гейл Линк - Песнь надежды Страница 6

– Значит, договорились: в пятницу рано утром я пришлю за тобой экипаж.

– Спасибо тебе, Джилли. Я буду очень рада, – тихо сказала Джорджи. – Будем ли мы просить джентльменов сопровождать нас?

Джилли лукаво улыбнулась.

– Думаю, не стоит. Пусть это будет сюрприз. Кстати, о сюрпризах: я хотела бы предложить тебе один заказ.

– А именно?

– Портрет, но никто не должен знать, что его заказала я.

– У меня есть несколько заказов, над которыми я работаю. Как срочно нужен этот портрет?

– Хотелось бы к сентябрю.

– Почему именно к сентябрю?

– Ко дню рождения. Точнее – к 29 сентября, на Михайлов день. – Джилли густо намазала булочку ежевичным вареньем. – Но это еще не все.

Джорджи удивленно посмотрела на подругу.

– Не поняла.

– Для этого нужно отправиться в путешествие.

– Куда прикажете – в Ирландию? На континент?

– В Америку.

Джорджи невольно поперхнулась.

– В Америку? Значит, мне предстоит рисовать графа и графиню?

– А о них-то я и не подумала, – призналась Джилли, – хотя это был бы лучший подарок к Рождеству. Не помешала бы и миниатюра моей матери. Вот было бы чудесно!

Джорджи перебила подругу.

– Насколько я тебя знаю, ты собиралась заказать не эти портреты, ведь так?

– Да, – призналась Джилли. – Я хочу, чтобы ты написала портрет Рейфа.

– Как же я сразу об этом не догадалась? – Джорджи поднялась и тихим голосом, переходящим в шепот, произнесла: – Я могу начать работу над портретом сейчас, пока здесь оригинал.

– Да, – задумчиво произнесла Джилли. – У тебя будет возможность понаблюдать за ним во время уик-энда. Я хотела бы, чтобы ты нарисовала Рейфа таким, каким вижу его я. – В ее глазах отразилась бесконечная нежность, делавшая их почти голубыми. Раздавшийся перезвон часов на каминной полке вернул девушку к заботам дня.

– О, Боже, мне давно уже пора. Как быстро пролетело время. Я обещала матери и отчиму пойти с ними на какой-то тоскливый дипломатический прием. – Джилли поднялась. – Скорее всего, мама уже дала указания лорду Роутерсби подыскать молодых людей, которые не давали бы мне скучать. Могу представить себе, какая все же будет скучища!

– Почему же ты туда едешь? – Джорджи с интересом взглянула на подругу.

– Потому что ценю старания мамы как заботливой свахи, – объяснила Джилли, – это ей очень приятно. И потом, – добавила она, лукаво улыбнувшись, – я слышала, как лорд Роутерсби говорил маме, что уезжает во Францию на семь месяцев, а это значит, что отпадут всякие ненужные приемы.

– Мать не настаивает, чтобы ты поехала вместе с ними?

– Она не может этого сделать. Рис – мой опекун, и выделил мне на восемнадцатилетие достаточную сумму денег, чтобы я жила в свое удовольствие. – Джилли задумчиво улыбнулась. – Именно это я и собираюсь делать.

Подруги обнялись, и Джилли расцеловала Джорджи в обе щеки.

– Постарайся не заболеть до пятницы. Буду с нетерпением ждать этого уик-энда.

Проводив Джиллиан до двери, Джорджи посмотрела вслед отъезжающему экипажу. Когда девушка вернулась в гостиную, миссис Литтл убирала со стола.

– Леди Джиллиан забыла свои перчатки, – заметила экономка, кивнув в сторону дивана.

– Я верну их в пятницу, – ответила Джорджи, – мы собираемся провести уик-энд вместе. – Подождав, пока миссис Литтл закроет за собой дверь, девушка наклонилась и взяла с дивана перчатки подруги. Прижав перчатку к щеке, она ощутила мягкость кожи и едва уловимый запах лаванды. По щеки Джорджи скатилась слезинка.

– Приехали, сэр, – раздался голос извозчика.

Выбравшись из экипажа, Рейф достал из кармана пачку денег, скрепленную золотой, с ониксом, булавкой. К названной извозчиком сумме молодой человек добавил еще полкроны.

– Благодарю вас, – улыбнувшись, сказал тот и поклонился высокому американцу. – Может быть, подождать вас?

Рейф задумался. Ему предстоял ужин с Тони в его клубе, затем целая ночь в одном из игорных домов Лондона или визит в какой-нибудь концертный зал. Столичная жизнь разительно отличалась от того, к чему он, Рейф, привык. Так, например, ужинают здесь в такое позднее время, когда дома уже спят: человек, живущий на ранчо, должен рано вставать. Окинув взглядом улицу, относительно тихую и безлюдную, юноша подумал, что она, как небо от земли, отличается от спокойствия и безмятежности дорогих его сердцу техасских просторов. В городе слишком много людей, слишком шумно, думал Рейф. Кое-что в этой космополитической столице ему нравилось, но, пробыв здесь почти месяц, он начинал испытывать сильную тоску по родине.

А может быть, спрашивал себя молодой человек, это чувство заставляло его жить, выбросив из головы глупые мечты о прошлом и признавшись, наконец, в том, что какие бы удовольствия ни таили в себе подобные поездки, все это перечеркивалось осознанием того, что самому сокровенному его желанию не суждено сбыться?

– Извините, сэр? – напомнил о себе извозчик. Рейф вернулся с небес на землю.

– Не знаю, надолго ли задержусь, – объяснил он.

– Я буду вас ждать здесь около часа, – решил извозчик, – и, если к этому времени вы не освободитесь, уеду.

– Договорились, – ответил Рейф, направляясь к зданию, на дубовой двери которого висела медная табличка с надписью: «Кэвендиш Гэлери».

В холле к молодому человеку подошла женщина в простой белой блузке и черной юбке.

– Вы намерены посмотреть что-то определенное или просто пройдетесь по галерее?

Его внимание привлекла другая женщина, одетая точно так же, как и первая, она водила пожилую чету по залам галереи.

– Меня интересует одно из полотен Джорджины Дейсер.

Молодая женщина улыбнулась.

– Вы сделали прекрасный выбор, сэр, – заметила она хорошо поставленным голосом. – Работа этой художницы выставлена в Розовом зале. И если вы позволите, я с радостью покажу его. – Женщина повернулась, сделав знак Рейфу следовать за ней.

Не считая себя знатоком искусства, он не предполагал, что ожидать. Повидав сокровища всего мира во время кругосветного путешествия – подарка от Риса и Тори к девятнадцатилетию – Рейф отдавал предпочтение всему, что выглядело не слишком витиевато и напыщенно. Бесконечные ряды портретов предков и безжизненных сцен охоты наводили на него тоску. Иногда он с большим удовольствием рассматривал какое-нибудь мастерски выполненное кресло, чем полотна Ван Дейка или Рембрандта. Единственное, что вызывало в нем благоговейный трепет, был «Давид» Микеланджело, которого ему посчастливилось увидеть во Флоренции.

Этот опыт порождал уверенность, что полотно мисс Дейсер не произведет сильного впечатления. Но Рейф ошибся.