Мэдлин Хантер - Опасность в бриллиантах Страница 60

Выражение ее лица и слова, что она сказала, словно предупреждали: держись подальше, она не хочет говорить об этом. Однако Каслфорд хотел говорить. Этот разговор внезапно сделался для него очень важным, хотя он даже самому себе не мог объяснить почему. Предстоял важный и необходимый разговор.

Он взял Дафну за руку, повел к бревну, лежавшему вдоль тропинки, будто скамейками усадил. Она упорно смотрела на цветы и на закат. Куда угодно, лишь бы не на него.

— Я узнал Маргарет, — произнес Каслфорд. — Она тоже не была любовницей умершего герцога. Она была служанкой, с которой ужасно обошелся Латам. Я знаю, потому что видел, как он это делал.

Взгляд Дафны резко метнулся к нему. Щеки ее порозовели, она слегка расслабилась, словно щит, который она держала, сделался слишком тяжелым

— Я узнала правду про нее только сейчас, когда приехала. — Дафна говорила очень тихо. — Но я, конечно, предполагала. Не сразу, через какое-то время. Но потом, когда вы сказали, что унаследовали четыре небольших владения… ну, я подумала, что у нас у всех должно быть что-то общее, но не то, что вы решили. Поэтому я поехала и спросила Маргарет. Она сказала, что один из его друзей появился и помешал ему. И я гадала, не вы ли это…

Каслфорд так и предполагал, но ему это не понравилось. Он скрестил на груди руки, отвернулся и сердито уставился на горизонт.

— Я его убью.

Дафна прикоснулась к его руке, привлекая к себе внимание.

— Это не то, что вы думаете. Сo мной все было не совсем так. Я хочу, чтобы вы это знали.

— Что значит ваше «не совсем так»? — Мысль о том, что ее не принудили, а она пошла на это охотно, привела Каслфорда в такое бешенство, что он ужаснулся. В нем заклокотала черная ярость, так это было омерзительно.

— Для начала он оказал мне любезность и поухаживал за мной. Несколько украденных поцелуев, намеки на брак. Мой отец был джентльменом, потому это не показалось мне невозможным. Но, как он сказал, наши тайные свидания зашли слишком далеко, дальше, чем он намеревался.

— И это в самом деле так, Дафна? Романтическая встреча, зашедшая слишком далеко? — «Прекрати орать на нее, сукин ты сын! Хватит вести себя так, будто ты имеешь право на ревность только потому, что это у нее случилось с чертовым не тем Бексбриджем».

Она густо покраснела, глаза затуманились.

— Я винила себя долгие годы, Каслфорд, и не позволю, чтобы вы сейчас начали делать то же самое. Бексбридж тоже меня обвинил. Этот несносный старик даже читал мне нотации. Дескать, я заманила его сына, во всем виновата моя натура. — В глазах Дафны заблестели слезы ярости. — Видите ли, я пыталась его остановить. Я умоляла его остановиться, но он не послушался. Многие считают, что женщина заслуживает всего этого только потому, что позволила мужчине поцеловать себя. Сама я отказалась от этих мыслей давным-давно, но знаю, что они по-прежнему остаются распространенным убеждением.

Все еще злясь, жалея, что Латам далеко, а не здесь и сейчас, Каслфорд сел рядом с ней. Они сидели на бревне, обуреваемые самыми разными эмоциями. Он смотрел на изысканный профиль, а она боролась со слезами и пыталась взять себя в руки. Каслфорд представлял себе, как старый герцог делает ей выговор, утверждая, что изнасилование произошло только по ее вине, Дафна права, у мужчин эго привычное оправдание.

— Если хотите знать, я не считаю, что, женщины сами напрашиваются на такую жестокость.

Она сумела выдавить жалкую улыбку, но глаза ее затуманились еще сильнее. Она вытерла слезы ладонью и легонько, игриво ткнула его в бок.

— Если бы вы так считали, то получили бы меня несколько недель назад и давно забыли бы мое имя.

Он забыл много имен, но это не забудет никогда, тут Каслфорд не сомневался. Он поймал ее руку, переплел пальцы.

— А как об этом узнал Бексбридж?

— Я ему рассказала.

— Правда? Вот умница какая. Той скотине небось даже в голову не приходило, что гувернантка окажется такой храброй.

— Я решила, что он должен знать, что сделал его сын. Я же понятия не имела, что такое случалось и раньше. Он прочитал мне ту жестокую, оскорбительную нотацию. Да, вспоминая все это потом, я поняла, что на самом деле он не вкладывал в свои слова истинного пыла, и подумала, что, вероятно, ему уже не раз приходилось делать девушкам такие выговоры и это давно приводит его в уныние.

Каслфорд поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Рассказав, вы его шантажировали, чтобы он оказал вам материальную поддержку?

— Ничего подобного. Он сказал, что должен меня выгнать, но все-таки он отошлет меня к одной женщине на север, и я смогу у нее жить. Я должна буду оставаться там, тогда он обеспечит мне денежное содержание. Как он заявил, он не желает, чтобы я, грешная Иезавель, имела возможность и дальше развращать его сына. И он не желает, чтобы я возвращалась обратно в свое родное графство или в Лондон и там распространяла сплетни. — Дафна вздохнула и пожата плечами, — Шантажировала я его потом.

Каслфорд невольно рассмеялся.

— Почему-то мне кажется, что на это стоило посмотреть!

— Ну, я же стала старше, так? И все-таки стала намного мудрее. Я долго размышляла над тем, что сделал Латам со мной, а как раз перед моим, отъездом была еще эта совсем юная девушка-судомойка. Я закипала два года и, в конце концов, закипела.

— Должно быть, Бексбриджа потрясло превращение мисс Эйвонли в грозную миссис Джойс.

— Он почти ничего не говорил. Это я сказала ему, что не собираюсь жить у Маргарет вечно, а намерена вернуться в свое графство. И тогда он предложил мне поселиться на той земле в Миддлсексе. Сказал, если я буду жить там, не высовываться, не пытаться вступить в контакт с его сыном и не распускать сплетни о случившемся, со временем он придумает, как закрепить за мной этот участок навсегда.

— И на этот раз никакого денежного содержания?

— Поначалу было. Но когда я основала «Редкие цветы», то сама от него отказалась. Для меня это были грязные деньги. — Дафна посмотрела на их сцепленные руки. — Ну вот, теперь вы все знаете.

Ее улыбающиеся губы дрожали. Казалось, что после того, как она все рассказала, мужество покинуло ее. Глаза снова налились слезами, лицо сделалось нежным, юным и беспомощным.

— Я никогда никому этого не рассказывала. Оказывается, это проще, чем я думала.

Несмотря на всю свою гордость, она была такой ранимой, а еще — такой очаровательно прелестной в серебристых ранних сумерках.

В ее истории оставались дыры, и у Каслфорда сразу возникли новые вопросы. Он мысленно обругал себя за это и старательно подавил свое любопытство. Наверняка ответы не дадут ему ничего существенного. Вероятно, она просто пропустила кое-какие мелочи, чтобы история не показалась ему слишком, длинной.