Лиза Клейпас - Это случилось осенью Страница 60

— Милорд, простите меня, пожалуйста. Я не хотела…

— Дорогая, вам не за что просить прощения. — Сент-Винсент изучающе рассматривал ее лицо. Казалось, он знал, о чем она думает. — Вы не сделали ничего дурного. Я знаю, как легко соблазнить неопытную девушку. — Сделав точно рассчитанную паузу, он добавил: — Уэстклиф, очевидно, тоже это знает.

— Послушай, — начал Уэстклиф, закипая.

— Вот что происходит, когда я пытаюсь быть джентльменом, — перебил его Сент-Винсент. Он протянул руку к Лилиан, чтобы погладить выбившуюся из прически прядь волос. — Если бы я придерживался моей обычной тактики, я бы уже раз десять соблазнил вас, и вы бы стали моей. Что ж, я, кажется, слишком доверял Уэстклифу и его хваленому чувству чести.

— Я тоже виновата, — сказала Лилиан. Ей хотелось соблюсти справедливость. Но Сент-Винсент, кажется, ей не поверил.

Он выпустил прядь ее волос и заговорил, склонив к ней голову:

— Любимая, а если я скажу, что все еще хочу вас, и не важно, что там произошло между вами и Уэстклифом?

Лилиан даже не пыталась скрыть свое удивление. Стоя за ее спиной, Маркус больше не мог молчать. Он заговорил весьма раздраженным тоном:

— Мало ли что ты хочешь? Важно, что она теперь моя!

— Только потому, что ты совершил некие действия, не имеющие, впрочем, для меня особого значения, — холодно возразил Сент-Винсент.

— Милорд, — обратилась к нему Лилиан. — Для меня… это имело значение. Кроме того, могут быть последствия. Разве я могу выйти замуж за одного мужчину, если ношу под сердцем ребенка от другого?

— Любовь моя, это встречается сплошь и рядом. Я бы принял ребенка и признал его своим.

— Я не собираюсь больше выслушивать эту чушь, — начал Маркус, злясь все больше.

Не обратив на него никакого внимания, Лилиан смотрела на Сент-Винсента жалобным взглядом.

— Я так не могу. Простите! Жребий брошен, милорд, и ничего нельзя вернуть. Но… — Она протянула ему руку. — Несмотря на все, что произошло, мы останемся друзьями.

Удивленный Сент-Винсент с улыбкой пожал протянутую руку.

— Есть только одно обстоятельство, когда бы я мог отказаться от вас. И это совсем не то, о чем вы думаете. Конечно, я останусь вашим другом.

Глядя поверх ее головы, Сент-Винсент встретился глазами с Уэстклифом и мрачно улыбнулся, давая графу понять, что дело еще не улажено.

— Полагаю, мне незачем оставаться в этом доме, — сказал он учтиво. — Мне бы не хотелось, чтобы мой поспешный отъезд вызвал толки. Не уверен, что смогу скрыть… хм, свое разочарование, поэтому мне все же лучше уехать. Не сомневаюсь, Уэстклиф, мы еще встретимся. Нам придется о многом поговорить.

Сузив глаза, Маркус смотрел, как Сент-Винсент уходит. Дверь за ним закрылась. Повисло тягостное молчание.

— Есть только одно обстоятельство, когда он мог бы отказаться от вас… Интересно, что он имел в виду? — Маркусу не давали покоя слова Сент-Винсента.

Лилиан посмотрела на него сердито.

— Не знаю и не хочу знать. Вы вели себя отвратительно. Сент-Винсент раз в десять больше джентльмен, чем вы.

— Вы думали бы иначе, если б знали о нем хоть что-нибудь.

— Я знаю, что он уважал меня. А для вас я пешка, которую переставляют туда-сюда на доске.

Он попытался ее обнять, но она со всей силы ударила его в грудь крепко сжатыми кулаками.

— Вы бы не были счастливы с ним, — сказал Маркус, отводя ее руки с такой же легкостью, как будто брал за шкирку расшалившегося котенка. Куртка, которую он набросил ей на плечи, упала на пол.

— С чего вы решили, что с вами мне будет лучше?

Он схватил ее за запястья и завел руки ей за спину. Тогда она со всей силы наступила ему на ногу.

— Да потому, что я вам нужен, — сказал он, не давая ей освободиться. — Точно так же, как и вы нужны мне. — Он впился поцелуем в ее губы. — Я ждал вас всю жизнь.

Еще один поцелуй, на сей раз долгий и глубокий.

Может быть, Лилиан продолжала бы упорствовать и дальше, не сделай он нечто уж совсем удивительное — он выпустил ее запястья и обнял. Лилиан была поймана врасплох. Она притихла в теплом и надежном кольце его рук, лишь сердце колотилось в безумном ритме.

— Для меня тоже имеет значение, что произошло между нами, — сказал Маркус шепотом, щекоча ей ухо. — Вчера я наконец-то понял: все то, что меня так раздражало в вас, теперь радует больше всего на свете. Делайте что хотите, лишь бы вам нравилось. Я и слова не скажу! Бегайте босиком по лужайке, ешьте пудинг пальцами, посылайте меня к черту, когда вам заблагорассудится. В общем, будьте собой! Именно такой вы мне и нужны. В конце концов, вы — единственная женщина, не считая, конечно, моих сестер, кто осмелился сказать мне в лицо, что я самодовольный осел. Разве могу я устоять перед вами?

Губами он коснулся ее мягких щек.

— Моя дорогая Лилиан, — шепнул он, целуя ее веки, — если бы я был поэт, засыпал бы вас сонетами. Но я совершенно лишен поэтического дара и не всегда могу подобрать нужные слова. Зато я могу поручиться за свои чувства. И есть одно слово, которое я никак не могу сказать вам. Я не могу вам сказать: «прощайте». Я не смогу смотреть, как вы уходите от меня. Не хотите выходить за меня из чувства долга? Тогда сделайте это ради тех, кому придется терпеть мои недостатки, если вы меня отвергнете. Выходите за меня, потому что мне нужен кто-то, кто научит меня смеяться над самим собой. И еще… кто-то же должен научить меня свистеть! Будьте моей женой, Лилиан, потому что у вас такие очаровательные уши, перед которыми мне не устоять.

— Уши? — удивленно переспросила Лилиан. Маркус наклонился и легонько укусил розовую мочку.

— Самые красивые уши, которые мне доводилось видеть.

Он провел языком по внутренней стороне ушной раковины, одновременно гладя руками ее тело, не скованное пластинами корсета. Лилиан вдруг вспомнила, что под сорочкой ничего нет. А он гладил ее грудь, обводя пальцами соски, пока они не затвердели и не уткнулись ему в ладонь.

— Отлично, — прошептал он и начал расстегивать пуговицы сорочки Лилиан.

Кровь застучала у нее в висках. Она вспомнила тяжесть его могучего тела, когда они любили друг друга, скользящие движения мышц под ее ладонями, слаженность их движений. Ее кожа вздрагивала под его губами. И эта жажда… Неудивительно, что он весь день сдерживал себя.

Взбудораженная его близостью, она схватила его за руки. Им еще так много важного предстояло сказать друг другу!

— Маркус, — сказала она, почти не дыша, — не надо. Не сейчас. Это только все усложнит. Нужно еще…

— Мне и так все ясно.

Он обнял ладонями ее лицо. У него были очень темные глаза, намного темнее, чем у Лилиан. Если бы не янтарные проблески, их можно было бы назвать черными.