Патриция Брейсвелл - Корона для миледи Страница 60

Епископ Винчестера накануне читал проповедь, в которой призывал всех каяться и раздавать милостыню во искупление своих грехов, какими бы незначительными они ни были. Она наблюдала за тем, как с каменным лицом король слушал голос, исходящий с кафедры. Он ни разу не моргнул, ни один мускул на его лице не сказал о том, что сердце его было тронуто. Но после он попросил ее сделать по пути остановку в Шафтсбери и помолиться у гробницы Эдварда. Он выдал ей кошель золота, чтобы она пожертвовала его монастырю от имени короля и его покойной матери, королевы Эльфрит.

Это заставило Эмму вновь задуматься, не причастен ли король к смерти своего брата. Если верить тому, что говорили в народе, именно королева Эльфрит подстроила убийство Эдварда с тем, чтобы на трон взошел ее собственный сын. Но Этельред тогда был ребенком, всего десяти или одиннадцати лет от роду. Безусловно, он не мог участвовать в этом ужасном заговоре.

И все же что-то, некий неназываемый ужас терзал короля. Она не могла забыть мучительный вопль короля, когда он стоял в ее спальне, обездвиженный какой-то враждебной силой, невидимой ей. Она не осмелилась спрашивать о ней ни тогда, ни после. Каждую ночь, когда он приходил к ней в постель, король казался даже более расстроенным, более молчаливым и более угрюмым, чем раньше. Эмма делала то, что от нее требовалось, а затем он уходил, но воспоминание об этом странном, жутком случае висело между ними подобно кинжалу с блестящим клинком, чье острие был нацелено в ее горло.

Ей не терпелось уехать из Винчестера, от короля со всеми его тайнами, от всей горечи их взаимоотношений. Скорее бы наступило завтра.

Когда вошел слуга и объявил, что лорд Этельстан желает получить аудиенцию, ее сердце исполнилось радости. Он не приехал вместе с королем из Лондона, и она отчаянно желала повидаться с ним до отъезда. «Не введи меня во искушение», — молилась она про себя, изображая на лице вежливость и протягивая ему руку.

— Добро пожаловать, милорд, — промолвила она.

Он склонился, чтобы поцеловать массивное золотое кольцо, свидетельствующее о том, что она — собственность короля, но, несмотря на приветственную улыбку на устах, его взгляд оставался суровым. Эмма тут же поняла: что-то случилось. Она указала ему на стул и обвела комнату взглядом. Эльгива, которая, стоя на коленях на полу, укладывала платья в сундук, быстро отвернулась, будто бы для того, чтобы не мешать королеве и Этельстану. Но Эмма знала, что Эльгива запоминает каждое слово, произнесенное в этих комнатах, и подозревала ее в том, что она доносит обо всем королю. Кто бы еще мог проявлять столь живой интерес ко всему, что происходит в покоях королевы?

Но она не осмелилась нарушить дворцовый этикет и отослать свою свиту, чтобы поговорить с Этельстаном наедине. Как бы сильно ей этого ни хотелось, это возбудило бы подозрения, которые ей ни к чему. Она выбросила Эльгиву из головы и сосредоточила все свое внимание на Этельстане.

Он не стал присаживаться, пальцами поглаживая карту, разложенную на столе. Кивком головы он указал на нее. Улыбка сошла с его лица.

— Вы не можете ехать в Эксетер, — сказал он резко, словно отдавая ей приказ.

Эмма смущенно на него взглянула.

— Это распоряжение короля? — спросила она.

— Нет, это совет друга. Вы должны отказаться от этой идеи, миледи. Это слишком опасное для вас путешествие, лучше даже не думать о нем.

Она ощутила сильное волнение в этих словах, видела его в глазах Этельстана, но не в состоянии была его понять.

— Благодарю вас за участие, милорд, — возразила она, — но, вне всякого сомнения, путешествие, которое я намереваюсь совершить, не таит в себе серьезной опасности. Король лично уверил меня в том, что…

— Я знаю, что говорит король, — резко оборвал он ее. — Я только что от него. Он либо слеп и не видит опасности, либо ему все равно, не знаю, что именно. Поэтому вы должны меня послушать! Миледи, датчане нанесут удар этим летом. Свен Вилобородый жаждет отомстить за резню на день святого Брайса, и с каждым часом вероятность того, что следующий прилив принесет к нашим берегам корабли-драконы, возрастает.

Сердце Эммы объял холод при упоминании дня святого Брайса. Весть о расправе Этельреда над датчанами разошлась по Европе, вызвав возмущение даже у Папы Римского. Ее брат, архиепископ Роберт, прислал королю ноту протеста, а в письме к ней вопрошал, почему она не употребила все свое влияние на Этельреда, чтобы предотвратить столь омерзительное деяние. Ее мать проявила больше осмотрительности. В ее послании, спрятанном в узком кожаном чехле Псалтыря, говорилось: «Какой же христианин станет жечь невинных женщин и детей?» Эмма не могла оправдать короля и даже не пыталась оправдать саму себя. Ей следовало бы знать о его намерениях, следовало посоветоваться с ним, образумить его. И в этом заключалось ее поражение, пятно на ее совести.

Как и все остальные в Англии, она ожидала мести со стороны короля датчан. С тех пор, как с приходом весны открылся навигационный сезон, они все ждали удара молота возмездия. До сих пор оно их не настигло, а поскольку люди не могут жить в постоянном ожидании кары, они отогнали от себя страх перед Свеном, отмахнувшись от него, как не вспоминают о зимнем плаще в знойные летние дни. Король утверждал, что своим нападением в день святого Брайса он избавил Англию от внутренней опоры Свена, и на то, чтобы подготовить свой ответный удар, ему понадобятся годы. Тем не менее Этельстан явно придерживался иной точки зрения.

— Откуда вы знаете, что Свен придет? — спросила она. — Вы получили какие-либо предсказания на этот счет?

— Нет, у меня нет доказательств!

Он в отчаянии хлопнул ладонью по столу.

— Но я чувствую это, ощущаю всем телом. Не знаю, как это объяснить. Могу лишь сказать, что знаю об этом. Свен придет.

Взглянув ему в лицо, она прочла на нем страх и тревогу. На ее затылке забегали мурашки. Глупо было уповать на то, что Англия избежит мщения Свена. У ее брата были веские причины бояться противодействия свирепому вождю викингов. Несомненно, Свен придет.

— Но даже если я поверю в вашу правоту, — возразила она, — из этого не следует, что Свен нападет на Эксетер. Несомненно, побережье близ Эксетера будет самым безопасным местом. Город хорошо защищен, а земли округа были разграблены только два года назад. У ее несчастных жителей мало что осталось.

— Свен думает не только о добыче, разве вы не понимаете? У него счеты с моим отцом. Нет возможности знать наверняка, куда придется его удар, но удар будет. Ваш брат Ричард сообщал вам хоть что-нибудь, что можно расценить как предупреждение?