Кэтрин Куксон - Стеклянная мадонна Страница 61

Оглянувшись, Аннабелла увидела, как Мэри Джейн наклоняется и достает своего ребенка из корзины, чтобы, сев, сунуть ему голую грудь. В первый раз это зрелище вызвало у нее отвращение, но потом она привыкла и теперь могла наблюдать за кормлением без тени смущения. Она тяжело опустилась на скамью, приставленную под прямым углом к печи, и собралась отдохнуть. Но отдых получился длиной всего в минуту. Из двери донеслось:

– Стоит мне отвернуться – и работа встает! У тебя осталось еще целых пять минут, ты успеешь почистить стол с песочком.

Внешне демонстрируя усердие, а внутренне негодуя на мегеру хозяйку, Аннабелла бросилась к ящику с песком. Однако ее прыть поубавилась, когда сзади раздался властный голос, которым Мэри Джейн упрекнула миссис Скиллен:

– Она весь День на ногах! Смотрите, она расскажет своему Мануэлю, как вы с ней обращаетесь, и он уйдет, а хозяину это не понравится – уж очень он ему пригодился. Он говорит, что у него много лет не было работника лучше его. На вашем месте я бы поостереглась, ой, поостереглась!

Аннабелла недоуменно посмотрела на молодую мать, кормившую грудью оголодавшего младенца, потом на худую желчную женщину в дверях. Лицо хозяйки исказилось от ненависти, она стала похожей на зверя, готового совершить прыжок, но придавленного к полу тяжелыми цепями.

– Вчера вечером, – продолжала Мэри Джейн, он сказал мне, что Мануэль меньше чем за месяц соединит вашу дорогу с главной, а потом примется мостить двор. Сами знаете, за последний год у него сменилось на этой дороге четверо, но он лучше поручил бы это дело мне, а не им.

Аннабелла смекнула, что речь только с виду идет о Мануэле и о дороге, на самом же деле Мэри Джейн намекает миссис Скиллен на что-то другое.

Хозяйка втянула голову в плечи и процедила сквозь зубы:

– Тебя ждет сюрприз, моя дорогая, скоро к тебе охладеют, и тогда уповай на Бога. Если я буду жива, то один Бог сможет тебя спасти.

– Спасет, не беспокойтесь. Он всегда меня спасал.

На глазах у Аннабеллы женщина, которую она называла хозяйкой, вылетела из комнаты; она перевела взгляд на Мэри Джейн. Та удовлетворенно улыбнулась и подсказала Аннабелле:

– Ты бы поторопилась. Ему пора ужинать.

– Верно. Спасибо, Мэри Джейн. – Словно повинуясь начальственному слову, она бросилась вон из кухни. В этот момент она любила Мэри Джейн. Она не могла не считать ее порочным созданием и недоумевала, как та выносит мерзкого субъекта – хозяина, но все равно любила ее за то, что та сумела воспротивиться ненавистной хозяйке.

Она влетела в хибару, как на крыльях. Теперь, когда Мэри Джейн закрепилась в роли фаворитки, жизнь обещала стать легче. Пол хибары был покрыт засохшей грязью, посуда так и осталась на столе после завтрака, а она падала с ног от усталости. В последнее время она только о том и думала, что никогда больше не познает такой роскоши, как настоящий отдых.

Сейчас ей придется раздувать почти погасший огонь в очаге, потом мыть посуду, сперва сбегав к реке за водой; потом настанет черед мыться самой, но снова предварительно сбегав к реке за очередной порцией воды. Ей же хотелось одного: спать.

Упав на табурет, она раздвинула грязную посуду на столе и уронила голову на руки.

Прикосновение к плечу прервало сон, в котором она завтракала, сидя в пышной постели. Она какое-то время смотрела на Мануэля, не узнавая его, после чего тряхнула головой и молвила:

– Простите, я… – Казалось, она теперь только и делала, что извинялась перед ним.

– Ничего, ничего. – Он уселся за стол напротив нее и резко спросил: – Как думаете, вы сможете продержаться здесь еще месяца два?

– Два месяца?!

Видя ее ошеломленный взгляд, он продолжил:

– Знаю, вы на пределе, но ничего не поделаешь. Если продержитесь два месяца, то настанет одиннадцатое ноября – день, когда в Хексэме проводят ярмарку свободных мест. С нашим здешним опытом мы отыщем себе приличное местечко. – Он устало улыбнулся, вытер лицо тыльной стороной ладони и добавил: – Хуже, чем здесь, уже нигде не может быть, верно?

Она продолжала молча смотреть на него. В последнем он был прав: хуже не бывает. Она уже приготовилась промучаться здесь всю зиму и превратиться в пугало, которое сама не сможет узнать. Она ходила с постоянно красными, распухшими руками, с обломанными ногтями, кожа на лице, не сдабриваемая кремами и лосьонами со дня бегства из дому и почти не знавшая до того солнца, стала почти такой же смуглой, как у него.

– Мне надо задать вам один вопрос…

– Задавайте.

Он опустил глаза и, взяв немытую кружку, стал возить ей по столу взад-вперед. Наконец он решился:

– Тут вот какое дело… – Кружка замерла. Теперь он смотрел ей прямо в глаза. – Если найдется работа получше, мне надо будет честь по чести заключить договор. Я уже сказал хозяину, что здесь мы не останемся, пусть хоть удавится… А для этого мне надо поставить подпись. Я хочу выучиться писать и читать.

Она смутно припоминала, что однажды он уже высказывал подобное желание. В прошлый раз он просил научить его грамоте мисс Ховард.

– Вы меня выучите?

Она чуть помедлила и ответила:

– Да, Мануэль, я буду вас учить.

Она сделала упор на слове «учить», и он, почувствовав, что где-то дал маху, опять вытер пот с лица тыльной стороной ладони. Ему требовалось овладеть не только грамотой, но всему свое время. Возможно, от нее никогда ни в чем не будет для него толку, но по части учебы она обязательно ему пригодится.

– Рядом на склоне полно сланца. Завтра я вырежу плиту побольше, и мы сделаем доску, как в школе.

Ей почему-то захотелось плакать, только с одним условием: если можно уткнуться головой в его плечо.

– Спасибо, – ласково поблагодарил он, еще раз заглянул ей в глаза, встал и сказал: – Давайте попьем чаю и приберемся.

Спустя часа полтора он сказал ей:

– Я принес воды вам для умывания. Сам я схожу на реку. – Он уже отвернулся, но потом оглянулся и, сощурившись, спросил: – Почему бы и вам не вымыться прямо в реке?

– Что?! Ну, нет, благодарю.

Она опять превратилась в мисс Аннабеллу. Он устало улыбнулся и медленно проговорил, словно объясняя очевидное бестолковому ребенку:

– Там вас никто не увидит. К тому месту, что я облюбовал, мы подойдем уже в сумерках. Туда ведет всего одна тропа. Это омут под скалой. Главное течение огибает его стороной, вода в нем теплая. Чудесное местечко. Пойдемте! – Он протянул ей руку и, видя, что она стоит в нерешительности, наклонил голову, так что ей пришлось спрятать глаза. – Обещаю вам, там вас никто не увидит, разве что Господь Бог. Ваша одежда к вам уже, наверное, прилипла. – Он дотронулся до ее саржевой юбки, когда-то синей, а теперь пестрой от грязи и заплат. – Перестаньте упираться!