Мари-Бернадетт Дюпюи - Ангелочек Страница 62

На улице начальник вокзала что-то говорил в рупор, но Анжелина, задумавшись, не обратила на это внимания. Сидя на скамье, она рассматривала свои руки в перчатках. Ей понадобилось время, чтобы заметить, что рядом кто-то стоит. Она подняла голову и увидела доктора Коста в пальто с каракулевым воротником, в котелке на седеющих волосах.

— Анжелина Лубе! Какая встреча! — сказал он, присаживаясь на скамью. — Кончится тем, я проникнусь любовью к этому вокзалу. Вы не против, если за пределами больницы я буду звать вас по имени?

Анжелина молча отодвинулась. Доктор вздохнул.

— И долго вы будете меня игнорировать? — спросил он. — Вы работаете в моем отделении, но при этом не разговариваете со мной, избегаете меня.

— Оставьте меня в покое, — ответила Анжелина.

— Нет! — воскликнул он. — Я знал, что вы поедете этим поездом, и вышел в Буссансе, чтобы поговорить с вами. Анжелина, я хочу пригласить вас пообедать. Начальник вокзала объявил, что ваш поезд отправится в путь только в четыре часа. Прошу вас, давайте помиримся.

— А я с вами не ссорилась, — откликнулась Анжелина. — Вы правильно сказали, мы не в больнице. Ничто не обязывает меня сидеть рядом с вами и слушать вас. За пределами больницы я вольна поступать так, как мне вздумается. И будет лучше, если вы станете называть меня мадемуазель Анжелиной. Это не так фамильярно.

Филипп Кост смотрел на молодую женщину. Он любовался ее очаровательным профилем и с трудом сдерживался, чтобы не попросить ее слегка повернуть голову. Он был охвачен безумным желанием погрузиться во взгляд ее фиалковых глаз, увидеть в них хотя бы немного снисходительности, вернее, прощение.

— Наверное, вы правы, — согласился Филипп Кост. — Полагаю, вы сердитесь на меня из-за того досадного инцидента. Но вина полностью лежит на мадам Бертен. Вы должны ее понять. Она несет ответственность за обучение будущих повитух, а этот процесс требует безукоризненной дисциплины, иначе ошибок не избежать.

Анжелина резко повернулась к доктору лицом, пылающим от гнева.

— Досадный инцидент? — тихо повторила она. — Боже мой! Я расцениваю это иначе. В тот день вы своим равнодушием унизили меня, ранили в самое сердце. Разве я совершила ошибку? Допустила оплошность? Я не требовала ни благодарности, ни поздравлений. Я почувствовала себя оскорбленной. У меня создалось впечатление, что меня отругали за то, что я спасла мать и ее ребенка. Я никому не говорила, какую роль сыграла в их спасении, поскольку все должно было оставаться в тайне. Но вы не сказали ни слова в мою защиту. И что было потом? В больнице все говорили о вашем таланте, поскольку вам удалось совершить чудесную манипуляцию и перевернуть ребенка!

— Мадемуазель Лубе, прозрейте же наконец! Было совершенно невозможно рассказать о вашем вмешательстве! Подумайте сами. Через три месяца после поступления в школу повитух молодая ученица властно берет ситуацию под свой контроль… Другие ученицы и так вам завидуют. Они не упустили бы такой возможности, чтобы затеять ссору с вами… Пойдемте в буфет вокзала. Я принесу вам свои извинения, и мы выпьем за ваше будущее.

— Вы можете принести свои извинения здесь, — отрезала Анжелина.

— Разумеется! Прошу у вас прощения за свое тщеславие и капельку подлости. Я не осмелился вступиться за вас перед мадам Бертен. Я был слишком рад, что могу приписать себе заслугу в проведении этих тяжелых родов со счастливым концом. Но я знаю, что, если бы не вы, эта женщина умерла бы и сейчас лежала бы в могиле вместе со своим ребенком. Я никогда не забуду эти минуты, когда вы священнодействовали, словно колдунья, такая ловкая, такая серьезная. Господи, да из-за вас я становлюсь романтиком!

— Тут нет никакого колдовства. Речь идет об интуиции и логике. Если бы вы действительно были потрясены, то разрешили бы мне увидеться с вашей пациенткой и ее ребенком.

— Простите меня, — настаивал доктор. — Кстати, мадам Моро, это воплощение честности, даже поругалась по этому поводу с мадам Бертен. Анна требовала, чтобы вы услышали слова вполне заслуженной благодарности из уст матери и отца, известного торговца из квартала Сен-Мишель.

Анжелина улыбнулась. Доктор Кост решил, что она улыбается ему, на самом же деле ее позабавила одна безобидная подробность: Анну Моро он назвал просто Анной. «Какая фамильярность! Полагаю, он за ней тоже ухаживал и, несомненно, добился своего».

— Мадам Моро — ваша любовница? — насмешливо спросила Анжелина.

— Что за чушь! Хорошо воспитанная молодая особа не станет задавать подобных вопросов!

— Мне просто стало любопытно! — ответила Анжелина, вставая. — Прощайте, доктор! Я рада, что разочаровала вас.

— Погодите! Чтобы разочаровать меня, требуется нечто большее. Господи, вы не перестаете меня удивлять! Вы считались слишком робкой — и вдруг превратились в настоящую фурию. Правда, сейчас здесь нет мадам Бертен… Анжелина, прошу вас, согласитесь пообедать со мной. Мы с вами поговорим откровенно. Что касается Анны, то я ее хорошо знаю, вот и все. Между нами ничего нет. Получив диплом, она продолжила образование под моим началом. Я зову ее по имени по привычке. Что касается вас, я тоже предпочел бы обойтись без фамилии или слова «мадемуазель». Когда принимаешь роды, так удобней. Так мы идем обедать? Буфет в соседнем зале. Вот увидите, здесь очень хорошая кухня.

Анжелина сдалась, поскольку проголодалась. Она подумала, что ей будет интересно поближе познакомиться с акушером.

— Хорошо, я согласна, — сказала она. — Но молодой особе, даже плохо воспитанной, не пристало одной обедать с мужчиной. Мой отец простой сапожник, но он не одобрил бы вашего поведения и приглашения.

Казалось, доктор Кост на мгновение задумался, потом поднял руки к небу.

— Бог ты мой! Но я приглашаю вас не в тулузский ресторан, а в привокзальный буфет, в весьма людное место. Отдайте мне ваш чемодан.

Доктор немного нервничал. Анжелина сослалась на уважаемого отца семейства, который свято блюдет нравственность своей дочери, и это умерило пыл доктора.

— Ладно! — наконец решил он. — Вы скажете своему отцу, что все получилось случайно, по воле обстоятельств.

Анжелина ничего не ответила, но как-то странно посмотрела на доктора. Филиппу Косту показалось, что в ее взгляде был упрек. Они сели за маленький столик, на котором уже стояли два прибора, корзинка с хлебом и графин красного вина.

— Посмотрим, какое у них сегодня блюдо дня, — сказал доктор, улыбаясь. — Жареная телятина, приправленная петрушкой, и печеная картошка. На закуску я закажу свекольный салат. Вас это устраивает?