Лоретта Чейз - Ваш скандальный нрав Страница 62

– Все это время мне никто не верил, – сказала она. – Когда Элфик обнаружил, что я взяла письма из его стола, он даже не очень огорчился. Он к тому времени практически погубил меня. Объявив, что я перешла все границы допустимого, он лишил меня возможности сопротивляться. Пока я ничего не предпринимала, я была в относительной безопасности. Он позволил мне убежать за границу, как это делают дуэлянты, должники, мелкие нарушители закона и прочие преступники. Здесь он меня не преследовал. Надеялся, что я сама упаду на самое дно. Но нет, у моих ног оказались знатные вельможи и члены королевских семей. Теперь я стала важной особой. У меня серьезные друзья. И меня стоит убить.

Только теперь Франческа ощутила холод. Она поежилась. Франческа слышала, как Кордер зашевелился. Она чувствовала себя разбитой, в ушах у нее зашумело, но даже за этим шумом она различила звон стекла. Джеймс сунул ей что-то в руку. Стакан бренди.

– Интересно, не отравлено ли оно? – проговорила Франческа и выпила бренди до последнего глотка. Крепкий напиток обжег ей горло, но благодаря ему шум в голове стал постепенно стихать.

– Бренди не отравлено, – сказал Джеймс. – Мы не в опере, а я не злодей из пьесы. Прошу тебя, Франческа, будь умницей и скажи мне, где находятся письма?

Она посмотрела на его красивое лицо, заглянула в его глаза цвета полуночного неба. Внезапно ей пришло в голову, что она действительно дурочка, потому что, если подобная ситуация возникнет еще раз, она без раздумий снова бросится в канал. Чтобы спасти его. Взор Франчески скользнул с лица Джеймса на стену, на полоток. Ох уж эти купидончики!

– Это сложно, – сказала она.

– Вовсе нет! – воскликнул Кордер. – Все очень просто. Ты скажешь мне, где…

Франческа ждала, пока он договорит. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что заставило Джеймса замолкнуть. У него был очень чуткий слух – гораздо более острый, чем у нее. Только теперь она услышала какой-то шум, доносившийся из-за двери. Это был звук шагов, причем к гостиной приближался кто-то обутый в сапоги. Шаг чеканили – звук был «официальным». И шли явно несколько человек.

Дверь распахнулась. Без стука. Никто не дождался, пока она скажет «Войдите!».

Это был Арнальдо, который, как обычно, безошибочно разыскал ее. Должно быть, этот человек – наполовину ищейка. Он всегда точно знает, в какой комнате она находится.

– Его превосходительство губернатор граф Гетц! – объявил Арнальдо.

Австрийский губернатор шел за ним по пятам. Бросив на Франческу внимательный взгляд, он отвел глаза и старательно избегал смотреть на нее в дальнейшем.

– Мадам, прошу прощения за внезапное вторжение, но, полагаю, вы догадываетесь, чем вызван мой визит, – сказал Гетц.

– Думаю, все дело в нашем небольшом инциденте, – кивнула Франческа.

– Не таком уж небольшом, как можно подумать, – заметил граф. – Мне надо поговорить с мистером Кордером.

– Думаю, это возможно, – проговорил Джеймс небрежным тоном. Он успел взять себя в руки и обрел свою обычную уверенность. – Вероятно, миссис Боннард нас извинит. К тому же ей наверняка захочется… одеться.

– Мадам пережила ужасный шок, – напомнил граф Гетц. – Да мы все его пережили! Мы не доставим ей беспокойства. Мы с вами, сэр, потолкуем во Дворце дожей. А пока я подожду. Как только мадам будет готова, я попрошу ее оставить этот дом.

– Об этом и речи быть не может, – сказала Франческа.

– И тем не менее это так, – заявил граф Гетц. – Дом должен быть тщательно обыскан. Не исключено, что где-то в нем прячутся люди или спрятаны какие-то смертоносные приспособления. А вы будете в каком-нибудь безопасном месте, с другом или приятельницей. И я предоставлю вам вооруженный эскорт.

Гетц был губернатором Венеции. Когда глава города на чем-то настаивает, люди обычно повинуются. Австро-венгерский режим был довольно лоялен к особенностям и недостаткам Венеции, однако предел терпимости наступал тогда, когда дело доходило до неуважения к власти. Для австрийцев это было первым признаком мятежа. А любой мятеж будет твердо и грубо, если в этом возникнет необходимость, подавлен в самом зародыше.

В конце концов Гетц предлагает самый мудрый выход из положения, сказала себе Франческа. Она ведь действительно сейчас не чувствовала себя дома в безопасности. И не знала, кому можно доверять. Не была уверена в том, чего ждать, что делать. В любом случае, что бы солдаты Гетца ни нашли, обыскивая палаццо Нерони, письма им под руку не попадутся, в этом Франческа была уверена.

Не говоря уже о том, что австрийцы не знали бы, что с ними делать, если бы даже письма и оказались у них в руках.

– Как пожелаете, граф Гетц, – промолвила Франческа.

Граф сдержанно кивнул, старательно отводя от нее взгляд.

– Полагаю, вы захотите поехать к вашей подруге, – сказал он.

– Нет, – ответила Франческа. – Она будет… занята.

Франческа не смогла сдержать улыбки, вспомнив Джульетту и ее принца. И почему только она не приняла ухаживаний его высочества! Какой приятной и безмятежной была бы сейчас ее жизнь!

– Я поеду к Маньи, – заявила Франческа. – Знаю, что меня там ждут в любое время. – С этими словами Франческа вышла из комнаты, зная, что Кордер мрачно смотрит ей вслед.

Джеймс был вовсе не так готов к сотрудничеству, как можно было подумать, глядя на него. У него не было ни малейшего желания покорно идти во Дворец дожей. Прежде всего он не был уверен в том, что эта «прогулка» не завершится в темнице. Это было бы ужасно неудобно, потому что Квентину понадобилось бы несколько часов или даже день-другой на то, чтобы его оттуда вызволить.

Опыт подсказывал Джеймсу, что в тюрьме не обязательно должно быть очень плохо. И если не считать время, проведенное в аббатстве, он бы сказал, что сидеть за решеткой довольно… спокойно. Да, в зависимости от окружения там не всегда бывает комфортно, зато у человека появляется возможность и время подумать хорошенько, ни на что не отвлекаясь, ни из-за чего не расстраиваясь. А в настоящее время ему многое нужно как следует обдумать.

Однако именно сейчас у него не было времени на то, чтобы отсиживаться в одиночку в холодной, темной и сырой подземной тюрьме.

А ведь у Гетца действительно есть причина посадить его под замок. Губернатор далеко не глупец, и Джеймс прекрасно понимал ход его мыслей.

«У меня все было хорошо, я жила в мире и спокойствии, но только до тех пор, пока ты не приехал в Венецию», – сказала ему Боннард.

Граф Гетц должен думать примерно то же самое: Венеция была вполне мирным городом до тех пор, пока туда не приехал Джеймс Кордер.

Можно не сомневаться в том, что его ждет допрос, и это будет очень утомительно. Еще одно промедление, потеря драгоценного времени.