Линда Кук - Вслед за луной Страница 62

Незадолго до рассвета луна скрылась за тучами и повалил снег. Устав от беспрестанной ходьбы, Джоанна опустилась на убогое ложе из соломы и попыталась собраться с силами для дальнейшего путешествия.

Когда она поднялась снова, еще не рассвело. От холода кровь застывала у нее в жилах, а резкая боль в ногах напомнила о том, что ей нельзя было спать до тех пор, пока она не доберется до Гандейла. Ее снова стало одолевать искушение поискать себе приют в доме какого-нибудь местного купца, хорошо знавшего ее дядю. Однако когда боль в ногах несколько поутихла и колени перестали ныть при каждом шаге, Джоанной снова овладела решимость покинуть город. Она не должна была делать то, на что рассчитывали ее враги, и обременять еще один дом в Уитби своими бедами — не говоря уже об опасности, которая грозила ей со стороны Молеона.

Судя по всему, слуги ее дяди вернулись в Гандейл, где узы, связывавшие семью Джоанны с их соседями-фермера-, ми, восходили к незапамятным временам, еще до того, как в северные земли вторглись норманны, чтобы ими править. Усадьба в Гандейле была небольшой и принадлежала дальним родственникам Мерко. Другое, меньшее по размерам, владение в Гандейле, на той самой земле, откуда ее дед впервые начал вывозить мешки с шерстью на борту “Рога Локи”, чтобы затем продавать их за границу, включало в себя приземистый дом, который зимой обычно пустовал. Если Молеон весной вернется в город, никто не подумает отправить его следом за ней в Гандейл, а если он все же явится туда, обитатели усадьбы никогда не выдадут ему Джоанну.

Паэн наверняка одобрил бы ее решение. Он не отказался бы сопровождать ее до Гандейла, если бы, оказавшись вместе с ней в доме Хьюго Мерко, обнаружил, что комнаты опустели, а слуги куда-то исчезли…

Джоанна стряхнула с плаща соломинки и снова принялась мерить шагами конюшню. Паэн и так уже много для нее сделал: он заботился о ее безопасности, странствуя с ней долгие недели по суровым дорогам севера, чтобы привезти ее в Уитби. Если он сегодня же не отправится назад, то может оказаться пойманным в ловушку снегами и гололедом посреди вересковых пустошей, и тогда ему придется задержаться здесь до конца зимы. С ее стороны будет недостойным поступком вернуться сейчас в дом корабельщика, разыскать там Паэна и рассказать ему о том тяжелом положении, в которое она попала. Он помог ей выжить, и теперь честь требовала от нее отпустить его в Бретань, куда его призывали родной брат и долг перед семьей, Откуда-то с реки до нее донеслись голоса лодочников; готовивших шлюпки к дневным трудам. Если ей повезет, то даже в этот ранний час она сможет найти барку, чтобы переправиться вместе с лошадью на противоположный берег реки, откуда начиналась длинная тропа, ведущая к усадьбе Гандейла.

Джоанна подвела кобылу к двери и, сняв седло, накрыла ее спину двумя плотными одеялами, чтобы уберечь животное от холода в эту морозную ночь. Пальцы Джоанны настолько замерзли, что ей пришлось отогревать их дыханием, чтобы закрепить на месте седло и подтянуть подпругу.

Бросив последний взгляд на обезлюдевший дом, она вывела кобылу через ворота и побрела вниз по побелевшему от снега склону в сторону пустого причала на берегу реки, где когда-то стояли две большие галеры Хьюго Мерко, принимая на борт мешки с шерстью.

К востоку от причала на приколе стояли барки; некоторые из них были достаточно большими, чтобы там могла поместиться лошадь. Барочники наверняка узнают Джоанну и охотно переправят ее на противоположный берег, даже несмотря на то что у нее совсем не осталось денег, чтобы расплатиться с ними. При необходимости Джоанна могла выменять свое дорогое седло на еду и еще один теплый плащ. Все остальное она найдет в Гандейле.

Старого капитана, рассказавшего о смерти Хьюго Мерко, нигде не было видно, когда Паэн снова вернулся на знакомую узкую улочку, идущую вдоль берега реки. За то время, пока он в отчаянии искал по всему городу Джоанну, луна успела пройти половину своего пути по небосклону, и Паэн уже начал опасаться, что не успеет найти ее до рассвета.

Он зашагал обратно к дому корабельщика, чтобы забрать из спальни седельные сумки. На кухне он застал служанку, дремавшую на скамье возле очага, и почувствовал укол совести, когда та проснулась и предложила подняться вместе с ним в его комнату. Когда он ответил ей, что не может задерживаться, девушка вздохнула, взяла у него серебро для хозяина дома и вручила ему на дорогу сверток с холодным мясом и сыром.

Паэн ехал верхом по узким улочкам Уитби, пробираясь при свете заходящей луны обратно к дому Мерко. Несмотря на то что у него не было при себе факела, он все же обошел еще раз пустой дом на тот случай, если Джоанна вернулась туда. В конюшне он обнаружил солому, вынутую из яслей и разбросанную по глиняному полу, и разразился страшными проклятиями, когда увидел на снегу едва различимые следы маленьких ботинок и лошадиных копыт, спускающиеся вниз к реке.

Следы вели к востоку и заканчивались там, где вытащенные на берег лодки закрывали землю от снега. Паэн пытался найти какие-нибудь признаки того, что Джоанна повернула назад в город, но следы вели только в одну сторону.

Луна уже почти зашла, а небо на востоке еще оставалось темным, однако он все же заметил на противоположном берегу мерцание факелов и услышал отдаленные человеческие голоса. Паэн закричал что было силы, подзывая лодочника, и мысленно обругал команду за медлительность, с которой та взялась за шесты и перегнала барку на его сторону. Хотя барочники согласились переправить его вместе с лошадью на другой берег, Паэну так и не удалось добиться от них ответа, не перевозили ли они до него через реку молодую даму. Суровые лица и прищуренные глаза мужчин, озаренные слабым светом лампы на палубе, ясно дали понять Паэну, что они старались оградить свою недавнюю пассажирку от излишнего любопытства со стороны чужаков. Племянница покойного Хьюго Мерко из Уитби вполне могла вызвать в этих людях чувство симпатии, и Паэн начал надеяться, что его решение переправиться через реку приведет его прямо к Джоанне.

Паэн уже отдал лодочникам несколько серебряных денье и свел свою лошадь на берег, как вдруг заметил на палубе дорогое миниатюрное седло.

— Где она? — взревел он.

Барочники, переглянувшись, молча уткнулись глазами в палубу. Паэн чуть было не поддался искушению вытащить из ножен меч, чтобы оживить их память, но вместе с тем был признателен этим людям за то, что они готовы были любой ценой пресечь слухи о бегстве Джоанны Мерко из города, несмотря на то что ей нечего было предложить им взамен, кроме седла.

— Это седло Джоанны Мерко. Она продала его вам?