Ширл Хенке - Глубокая, как река Страница 63

— Не говорите глупостей. Мы выращиваем для себя кукурузу и овощи, охотимся ради шкур для одежды и мяса. У нас даже есть пчелиный рой, — с гордостью добавила Оливия. — Живем тем, что дает природа.

— Вы?

— Разве здесь есть эхо? Что-то прежде не слышала, — ехидно заметила Оливия, довольная, что не дрожат руки, накладывающие повязку. — Да, я тоже живу здесь. Он спас мне жизнь, после того как вы бросили меня на Миссури.

— Я вас не бросал, а поручил Мануэлю Лисе позаботиться о вас.

— Ну, так я предпочла обойтись без его забот, — отрезала Оливия. — Я ушла от него. Причем одна.

— Я так понимаю, что далеко вы не ушли, — сухо заметил Сэмюэль. Слава Богу, она хотя бы не погибла и не попала в плен к враждебно настроенным индейцам.

— Нет, почему же? Три дня я шла сама, — несколько преувеличила свои достижения Оливия, — пока не столкнулась с медведицей с детенышами. — Оливия была вознаграждена гримасой ужаса, которая исказила лицо Шелби. Почему-то это обрадовало девушку. — Вот тогда-то Микайя и спас мне жизнь. С тех пор я живу здесь, в основном в этой хижине, но иногда мы выбираемся на охоту или заходим в селения осагов, где обмениваем товары. Вам повезло, что мы оказались в селении Похуски как раз в тот момент, когда вы решили выйти из леса. Если бы мы с Микайей не забрали вас сюда, индейцы скорее всего вас бы убили, — хладнокровно завершила она свою речь и откинулась назад, разглядывая результаты своей работы.

— Значит, вы живете с Джонстоном? Удобно устроились, — проронил Сэмюэль и устыдился собственной грубости. Девушка этого не заслуживала, и приходилось признать, что в нем говорит ревность.

— Да, удобно, — ощетинилась Оливия, — вернее, было, пока вы все не испортили. Нужно было оставить вас там, где нашли, на милость этого английского агента и его сподручных, молодых осагов.

— Что вам известно об английском агенте? — вскинулся полковник. Его затуманенное лихорадкой сознание мгновенно прояснилось.

— Немногое, — пожала плечами Оливия. — Только то, что говорил Микайе Белый Волос. Англичанин сеет смуту среди молодых воинов, недовольных американцами, которые постоянно нарушают свои обязательства по договору с индейцами.

— А теперь англичанина ожидают в селении Похуски? — Сэмюэль сделал попытку подняться.

— Вероятно, он уже там, но вы сейчас вряд ли в состоянии ему помешать, — сказала Оливия, с удовлетворением отметив, что Сэмюэль снова откинулся на подушку; у него явно хватило здравого смысла осознать, что самостоятельно он не может даже сесть в постели. Ощутив потребность прервать слишком тесный контакт с Шелби, девушка встала, прошла к печи и налила поварешкой в миску порцию густого бульона.

А Сэмюэль мысленно проклинал свое бессилие.

— Если англичанин перетянет осагов на свою сторону, Миссури окрасится кровью.

— И вы можете это изменить? — скептически спросила Оливия.

— Если бы мне удалось перехватить мерзавца, то да, вполне вероятно, — упорствовал полковник. — Как долго я здесь?

— Несколько недель, мы за календарем не следим, — сухо ответила она, приближаясь к постели с миской бульона. — А теперь открывайте рот пошире. Вам надо подкрепиться.

— Что мне надо — так это встать и как-то добраться до селения Похуски.

— Постарайтесь не выглядеть даже глупее, чем создала вас природа, — сладким голосом проговорила Оливия. — Вы истощены, и у вас жар. Не говоря уж о том, что ступни распухли, как подушки. Вы не сможете даже стоять, не то что ходить. Открывайте рот. — И девушка поднесла к его губам ложку с бульоном.

Он хотел было возразить против безапелляционности ее тона, но желудок, так долго лишенный пищи, громко потребовал еды. Полковник сдался и открыл рот.

— Очень вкусно. Неужели сама варила?

Оливия уловила насмешку и улыбнулась:

— Наверное, вспомнили мой кофе? Теперь все не так. Микайя научил меня готовить то, что я добываю на охоте, а еще я умею выделывать шкуры и вялить мясо на зиму.

— Остается только выяснить, чему еще научил тебя всезнающий Микайя, — многозначительно буркнул Сэмюэль.

Он говорил тихо, но Оливия расслышала, сердито отдернула руку и пролила горячий бульон на грудь больного.

— Все-таки надо было оставить вас на берегу реки, и пусть бы англичанин перерезал вам глотку! — Она швырнула ложку в миску, снова расплескав горячий бульон. — Нате, ешьте сами! — И Оливия сунула миску в руку Сэмюэля, пытавшегося вытереть мокрую грудь.

— Ох черт! Жжется! — жалобно вскрикнул больной, и голос его сорвался. Приняв миску, Сэмюэль, к своему ужасу, обнаружил, что руки у него дрожат и в любой момент он может вылить обжигающую жидкость на себя. Он поставил миску на грудь и позвал девушку: — Простите, пожалуйста, заберите миску, пока я не прибавил ожогов ко всем моим прочим увечьям.

Оливия мгновенно устыдилась своего поведения. Сэмюэль чуть не погиб от ран. Он только что пришел в сознание, а она уже требует, чтобы он сидел в постели и сам ел. Все же во всем он сам виноват. Стоило им провести вместе полчаса, как он доводил ее до ярости.

— Ладно, я вас покормлю, — неохотно согласилась девушка, забирая миску и присаживаясь на край кровати. Боже, каким бледным и изможденным он выглядел сейчас!

— Что с вами произошло? — спросила она с жалостью. — Как вы оказались в лесу без лошади, без одежды и едва живой?

— Я проявил неосторожность, — ответил Сэмюэль, — и меня взяли в плен молодые осаги, союзники англичанина.

— И вы бежали? — допытывалась Оливия, продолжая скармливать ему бульон.

— Можно и так сказать.

— А именно?

— Они сняли с меня сапоги и рубашку и прогнали меня сквозь строй из десятка вооруженных воинов.

— Десяток воинов! Не может быть! Как же вы выжили?

— Сам не понимаю, — угрюмо признался Сэмюэль. — Именно тогда меня пырнули ножом в бок, а до того хватили по голове дубинкой, из-за чего я и оказался в их руках. Потом они дали мне фору в пару сотен ярдов, и началась погоня. В жизни не приходилось так быстро и так долго бежать.

— Вот откуда все эти занозы. — Оливия, передернулась, представив, каково это — бежать босиком по лесу.

— Поверьте, это было далеко не худшее. — И Сэмюэль вкратце изложил последовавшие события, включая схватку с Пожирателем Змей и свои блуждания по лесу, до момента появления у селения осагов.

Когда он завершил рассказ о своих злоключениях, а также покончил с бульоном, силы его были на исходе, веки отяжелели. В этот момент на пороге показался Микайя, заполнив мощной фигурой дверной проем. При виде Оливии, сидевшей на постели Сэмюэля, он остановился и мягко сказал: