Лора Бекитт - Прощения не ждут Страница 63

И все же, вопреки всему, Арни испытал огромное облегчение, словно то, чего он так долго ждал, наконец свершилось. Он услышал металлический щелчок взведенного курка, и в следующий миг ствол уперся ему в ребра.

— Арни! — в ужасе вскричала Падин.

— Твоя жена? — кивнул Кларенс.

— Да.

До сего момента он не обращал внимания на спутниц Арни, зато они пристально смотрели на него.

Внезапно одна из них встала и сделала шаг вперед.

— Кларенс…

Увидев ее, он весь подобрался и опустил оружие. Он смотрел на нее странным, пристыженным и одновременно вызывающим взглядом.

— Эвиан…

— Оставь в покое Арни, Кларенс. Нам надо поговорить, — сказала Эвиан и повернулась к своим спутникам: — Подождите здесь.

За минуту до этого она велела Дункану, что бы ни случилось, сидеть тихо, и теперь он не двигался, вцепившись в руку Эрика, и лишь провожал свою мать встревоженным взглядом. А еще Эвиан успела снять с пальца надетое Джастином кольцо и сунуть его в руку Надин.

Когда она пошла по проходу, Надин заломила руки. Арни стиснул зубы. Он тоже не знал, что предпринять.

— Я пойду за ними!

— Нет! Он тебя убьет! — в отчаянии произнесла Надин.

В конце вагона Эвиан еще раз оглянулась, посылая им предупреждающий жест, и они не решились тронуться с места.

Подобрав юбки, молодая женщина спрыгнула в высокую траву. Возле состава царила суета. Бандиты волокли какие-то мешки; из соседнего вагона вывели мужчину в цилиндре и дорогом пальто — в сумерках его лицо казалось белым, как кость.

Вдали чернела стена леса, а вблизи виднелось одноэтажное деревянное здание станции.

— Мы можем войти туда? Там кто-нибудь есть? — спросила Эвиан и, не дожидаясь ответа, поднялась на крыльцо и открыла дверь.

В одной из двух комнат, привалившись к стене, сидели связанные телеграфист и смотритель станции. Второй — с раной на лбу, очевидно, нанесенной рукояткой револьвера.

Другая комната была пуста, и Эвиан прошла в нее. Кларенс двигался следом.

Мутное окно, деревянный стол, какие-то инструменты, полки с пыльными папками. С улицы доносились крики, ржание лошадей, один раз раздался гудок паровоза, но эти двое, мужчина и женщина, словно попали в другой мир.

Оба, казалось, перестали дышать. Они стояли в двух шагах друг от друга, но их разделяло нечто намного большее, чем это крохотное пространство.

Он заметил, что на ее лбу прорезалась морщинка. Она — что на его лице, от глаза к уху, змеится белая молния шрама.

Кларенс Хейвуд молчал. Он не мог сказать Эвиан, что его жизнь на поверку не оправдала никаких ожиданий. Что его судьба давно лежит в осколках, которые он не чает собрать. И он отчаянно старался, чтобы Эвиан не прочла по его глазам, что ему стыдно перед ней за то, что ей довелось увидеть, кем он стал, чтобы она не разглядела его опустошенность и досаду.

Эвиан сняла шляпку, положила ее на стол и провела ладонью по лбу. Потом сказала:

— Иверс мертв. Я свободна.

— Давно?

— Чуть больше года.

— Он умер?

— Его убили. Это сделал человек, которого ты считаешь своим врагом.

Угольно-черные глаза Кларенса расширились.

— Как это произошло?

— Из-за моего сына.

— У тебя есть сын?

— Да.

Губы Кларенса тронула чуть заметная улыбка. Он поискал в выражении лица Эвиан некое признание, но не нашел.

— Сколько ему?

— Семь. — И прежде, чем Кларенс смог что-то произнести, добавила: — Прошу, не трогай Арни и его семью. Оставь обиды в прошлом. Я все объясню. — И, переведя дыхание, продолжила: — В тот раз, когда ты пришел в гостиницу, Иверс притаился в соседней комнате. Он угрожал моему новорожденному сыну. Потому я и сказала тебе то, что сказала.

Его лицо перекосила боль, и он невольно сжал рукоятку револьвера.

— Стало быть, тогда я ушел, оставив тебя и… ребенка в лапах Иверса?!

— Есть вещи, которые мы не в силах изменить. В тот вечер все козыри были в его руках.

Кларенс смотрел на нее, и ему чудилось, что он ощущает возродившуюся трепетную любовь, юношеское возбуждение, трогательное волнение, но все это словно покрывала твердая корка ставшей привычной жестокости и равнодушия, давней скорби и горького разочарования.

Видя, что Эвиан опасается его намерений, он произнес:

— Я не стану никого трогать.

— Разве ты можешь действовать по собственной воле? Ведь ты среди тех, кто отбирал деньги у пассажиров…

— Одно твое слово, и я не поеду с ними, а останусь с тобой!

Он произнес это с тем же решительным видом, с каким когда-то обещал увезти ее из «Райской страны».

— Да, — сказала она, — я этого хочу.

Кларенс потянулся к ней, но Эвиан отстранилась.

— Подожди. Надо оказать помощь тем, кто в соседней комнате.

— Хорошо, — согласился Кларенс, но она остановила его:

— Я сама. Эти люди и так напуганы.

Молодая женщина прошла туда, где находились смотритель и телеграфист. Достав свой носовой платок, она осторожно вытерла кровь со лба первого, после чего тихо, но решительно произнесла, обращаясь к телеграфисту:

— Прошу вас, когда я и тот человек выйдем отсюда, сообщите полиции о том, что произошло ограбление поезда. Не медлите! А потом сядьте так, как сидели.

Достав маленький ножичек из футляра, подаренного миссис Платт, она перерезала веревки, связывавшие руки мужчин.

— Один из них ранен, — вернувшись, сказала она, — но, кажется, легко.

— Скоро их освободят. Там почти закончили, — Кларенс кивнул в сторону поезда.

— Пока они не уехали, нам, наверное, надо где-то спрятаться?

— Да. Идем!

Они выскользнули из здания, прокрались вдоль стены и остановились за кустами. Эвиан видела, как бандиты садятся в седла. Если они и не досчитались одного из товарищей, то не стали его искать.

У Кларенса было странное выражение лица. Казалось, он не очень хорошо представляет, как вернуться обратно через границу, которую он переступил восемь лет назад.

— Зайдем на станцию, — сказала Эвиан, надеясь, что телеграфисту хватило времени отправить сообщение. — Я забыла там шляпу.

Кларенс кивнул: он был рад небольшой передышке.

Они вновь прошли через комнату. Телеграфист (и он, и смотритель, как и прежде, сидели, прислонившись к стене) незаметно кивнул Эвиан.

Кларенс прикрыл дверь. Заметив, что его спутница смотрит на оружие, положил кольт на стол, рядом с ее шляпкой, кокетливым сооружением с перьями и лентами, каких она не носила, когда жила на ранчо. Потом осторожно взял Эвиан за плечи и повернул к себе.

Она была готова к тому, что робость и нежность каждого мужчины могут в любую минуту обернуться неистовым, неумолимым и жадным напором самца. Но Кларенс ничего не делал, он просто смотрел на нее так, как смотрел бы на внезапно посетившее его видение прошлого, не веря в то, что оно способно воплотиться в реальность.