Джуд Деверо - Укрощение Страница 64

— А я — последняя дура, поскольку мне подобное даже в голову не пришло.

И они не дали себе труда просветить ее! Старались не впускать в свою жизнь. Она так и не стала членом их семьи, и теперь они не желают ее возвращения.

— Скажи… с тех пор, как Перегрины получили мои… мои волосы, ответа от них не было? — прошептала она.

Жанна нахмурилась.

— Кое-кто видел, как Роган и Северн вместе пили и охотились с соколами.

— То есть праздновали. Я думала…

Продолжать ей не хотелось. Она думала, что если они и не любили ее, то по крайней мере нуждались. Думала, что Северн запер их с Роганом в башне, потому что тосковал по тому хорошему, что она делала для обитателей замка.

Жанна сильно сжала руку Лайаны.

— Таковы Перегрины. Они не похожи на других людей и заботятся только о своих. Для них женщины — лишь средство раздобыть денег и ничего больше. Не хочу быть жестокой, но посуди сама: Перегрины получили твои деньги, так к чему им ты? До меня доходили слухи, что ты пыталась навести чистоту в замке и готовить вкусную еду, но эти люди не ценят подобных забот. Дожди, прошедшие на прошлой неделе, наполовину заполнили их ров, и, говорят, в нем плавают уже три конских трупа.

Лайана не имела оснований сомневаться в правдивости ее слов. Как она вообще могла поверить, будто что-то значит для Рогана? Больше ему не придется терпеть вмешательство в его жизнь.

— А его наложницы? — прошептала Лайана.

— Уже вернулись.

Лайана глубоко вздохнула.

— Так зачем я вам? Муж не хочет меня, а мачеха вряд ли примет назад. Боюсь, твой муж остался в дураках.

— Оливер ничего еще не решил.

— Роган и Северн, должно быть, смеются над ним во все горло. Как ловко все вышло: они избавились от меня, оставили себе приданое и посадили на шею врагу уродливую, вечно сующую нос в чужие дела фурию.

Жанна ничего не сказала. Она жалела женщину, потому что прекрасно понимала ее чувства. Первые недели в плену были тяжкой мукой для Жанны. Она не любила ни своего молодого мужа, ни его грубиянов братьев, но все же страдала, услышав, что они погибли из-за нее. Кроме того, Роган был тяжело ранен, а очнувшись, узнал о смерти братьев.

Но рядом был Оливер. Он вовсе не думал влюбляться в молодую жену врага, но его первая жена умерла год назад, так и не родив ему наследника. Он был одинок, как и Жанна, и их влекло друг к другу. Сначала Жанна сторонилась его, храня верность мужу, который почти никогда не говорил ей ласковых слов и изменял на каждом шагу. Но очень скоро спокойная доброта Оливера заставила ее смягчиться. Пока за стенами замка бушевала война и умирали люди, Жанна лежала в объятиях Оливера.

Узнав, что Жанна носит его ребенка, Оливер буквально помешался от ревности. Его ненависть к Перегринам усилилась, потому что женщина, которую он любил, мать его ребенка, была чужой женой. Жанна умоляла его разрешить ей пойти к Рогану и просить аннулировать брак, но Оливер рвал и метал. Он страшился, что Жанна навсегда останется у Перегринов или, того хуже, что, увидев жену и услышав новости, Роган убьет ее.

Но она, ослушавшись Оливера и подвергая себя опасности, все же отправилась к Рогану. Самым трудным оказалось выбраться из осажденного замка. В темную, безлунную ночь служанки помогли ей спуститься по стене, а подкупленный слуга перевез через внутренний ров. Дальше она согнулась в три погибели, чтобы казаться невидимой, и пустилась бежать. Большие деньги ушли на то, чтобы убедить стражников на парапетах смотреть в другую сторону, но ей это удалось.

Накинув поверх платья плащ из грубой шерсти, она легко прошагала через лагерь Рогана, и ни один человек не распознал ее, хотя сама она видела немало знакомых лиц. Она прошла мимо Северна и Заред, и те даже не посмотрели в ее сторону. Когда она предстала перед Роганом, тот не обрадовался, узрев жену, не поспешил снять осаду. Она попросила его прогуляться в лесу и там, торопливо глотая слова, рассказала, что полюбила Оливера и носит его ребенка.

На какой-то момент Жанне показалось, что настал ее последний час. Но Роган взял ее за руку и объявил, что она — Перегрин и останется с ним. Что он никогда не отдаст ее Говарду. Она успела позабыть, каковы эти Перегрины. При мысли о том, что она никогда больше не увидит Оливера и проведет остаток жизни в грязном и зловонном замке Морей, Жанна расплакалась. Она не помнила, что говорила, но, кажется, пригрозила убить себя, если придется остаться с Роганом.

Выслушав жену, он отпустил ее руку и оттолкнул с такой силой, что она ударилась о дерево.

— Иди, — бросил он. — Прочь с глаз моих!

Жанна пустилась бежать и не остановилась, пока не оказалась в крестьянской хижине. В этот день Роган снял осаду, а через месяц Жанна услышала, что он обратился к королю с прошением аннулировать брак.

Жанна сумела сделать так, что Оливер не узнал о ее разговоре с мужем, и тем самым спасла себя от многих ревнивых обвинений. Но даже спустя много лет оба так и не забыли того обстоятельства, что Жанна была когда-то женой Перегрина. И все эти годы Оливер искоса поглядывал на старшего сына, а однажды Жанна увидела, как он рассматривает волосы мальчика.

— Ни малейшей рыжины, — бросила она и прошла мимо. Оливера с детства учили ненавидеть Перегринов, но его ненависть все росла. Ему казалось, что это Перегрины предъявили права на все, чем он владел: на его замок и жену.

И вот теперь, через столько времени, Оливер снова пытался отомстить Перегринам, похитив вторую жену Рогана. Только на этот раз Роган пальцем о палец не ударит, чтобы вернуть жену. Не станет рисковать жизнью единственного брата ради женщины, которую не хотел с самого начала.

— Не знаю, что будет дальше, — честно призналась Жанна.

— Я тоже не знаю, — вздохнула Лайана.

Глава 18

Лайана сделала последний стежок на вышивке, изображающей дракона, и обрезала нить. Всего за несколько недель она вышила наволочку на подушку, поскольку вынуждала себя постоянно что-то делать. Когда руки заняты работой, в голову лезет меньше грустных мыслей.

Вот уже пять долгих недель она была пленницей Говардов. После того как она достаточно оправилась от болезни, ей отвели уютную солнечную комнату для гостей и снабдили всеми принадлежностями для шитья и вышивания, какие только понадобились. Жанна отдала ей два своих платья.

Лайана никого не видела, кроме нее и слуг, которые приходили убирать и приносили еду, но им было запрещено с ней разговаривать. Первые несколько дней она бродила по комнате, пока ноги не стали подгибаться, но потом начала вышивать сложные изящные узоры, чтобы отвлечься от новостей, которые Жанна приносила ей каждый вечер.