Жюльетта Бенцони - Короли и королевы. Трагедии любви Страница 64

При воспоминании о прекрасном облике Марии де Падиллы, которую он сам свел с Педро, Альбукерк издал второй вздох…

на этот раз печальный. Он хотел пробудить любовь в королеве… и это ему удалось слишком хорошо.

Когда два года назад Педро воцарился на престоле, первой его заботой было утолить жажду мести, которая мучила его. Сперва по его приказу была зверски убита прекрасная Леонора де Гусман. Она была любовницей покойного короля Альфонсо и родила от него множество сыновей-ублюдков, от которых в дальнейшем пошел род Тастамаров… Затем некоторые невиновные люди должны были заплатить своей жизнью за то, что дружили с покойным королем или были настолько дерзки, что давали советы его шестнадцатилетнему преемнику. С ужасом вынужден был смотреть Альбукерк на этот возмутительный произвол. Он полагал, что лишь нежная рука женщины сможет усмирить короля. Поэтому однажды вечером, после охоты, он привел к королю соблазнительную Марию де Падилла, которой он приходился опекуном. Успех был убедительным: молодая девушка с первого взгляда пленила короля своими черными волосами, горящими глазами и прелестным телом. В тот же вечер в замке Сахагун, где произошла встреча, он велел ей идти в его покои. На следующий день он взял ее с собой в путешествие в Вальядолид. По прибытии в Тордесильяс он заперся с ней на весь день в замке. Двор вздохнул посвободнее, казни практически прекратились.

Но то, что министр замыслил как мимолетное увлечение, переросло, к его удивлению, в дикую страсть, которая приковала Педро и Марию друг к другу. Когда королю пришло время жениться, сложности возобновились. Педро ничего не хотел об этом слышать. Мария подарила ему сына, он был счастлив и проводил большую часть времени в Алькасаре в Сивилле. Он ходил на охоту и развлекался в кругу мавров и иудеев, которым отдавал предпочтение перед своими приближенными. Положение настолько обострилось, что Альбукерк в какой-то момент испугался за свою собственную жизнь, но он напомнил королю о его государственном долге и тот, наконец, сдался.

Альбукерк увидел, что королева-мать, Мария Португальская, из другого угла церкви с беспокойством посмотрела на молодую пару, после чего ее взгляд остановился на нем. Он ободряюще ей улыбнулся. В тот момент Педро и Бланш торжественно шествовали к выходу. Они держались за руки. В подбитых горностаем нарядах из золотой парчи, с блестящими коронами на головах они были прекрасны, как святые на церковных витражах. Когда они приблизились к порогу, солнце вспыхнуло на их платьях, и по толпе пронесся восхищенный ропот. Затем на двух совершенно одинаковых мулах, под всеобщее ликование жителей, они отправились во дворец. Но в то время как юная очаровательная королева, приветливо улыбаясь, отвечала на многочисленные изъязвления дружбы, Педро чопорно и холодно восседал на своем муле, не обращая внимания на толпу.

Заметив это, юная королева вздохнула и прошептала своей спутнице на ухо:

– Ничего хорошего от брачной ночи я не жду, Инес. Посмотри, как холоден и бесчувствен король. Наверное, он думает об этой Марии.

Девушка пожала плечами и беззаботно рассмеялась.

– Бьюсь об заклад, что как только вы окажетесь в постели короля, он будет не так холоден и быстро забудет эту Падиллу. Кроме того, говорят, что она ему неверна.

– Я знаю, но он был против этой женитьбы.

– Чепуха! Сладкая улыбка, прелестное личико, обольстительное тело… моя королева обладает всем этим. Завтра король будет доволен.

Но в тот же вечер, после праздничного пира, в котором принимал участие весь двор, Педро тайком вышел из замка и оседлал коня. Несколько мгновений спустя он рысью проскакал через ворота Вальядолид и направился в Монталван, где его дожидалась Мария де Падилла.

Мария вынуждена была целый день оставаться наедине со своими печальными мыслями в замке Монталван. Ей потребовалось сделать решительное усилие над собой, чтобы не молить Педро отказаться от этой свадьбы и остаться с ней. Какая влюбленная женщина не поняла бы ее? Всеми силами она гнала от себя картины, возникавшие перед ней: праздник в Вальядолид, роскошные гобелены на стенах, яркие знамена, которые развеваются на ветру Сьерры, наряды высокопарных придворных дам. Она не хотела представлять себе Педро, горячо любимого ею Педро, который теперь держит на руках эту пленительную светловолосую девушку, и, быть может, ее юные губы заставили его позабыть поцелуи Марии? К концу вечера ей сделались невыносимы ее фантазии, и она уединилась в молельной комнате. Лишь молитва могла утешить ее.

Около часа она пробыла там в полном одиночестве. Спрятав лицо в ладонях, она молила глухие и слепые Небеса унять ее боль. В проеме показалась покрытая тюрбаном голова молодого мавра, которого Педро отдал ей в пажи.

– Мадам, – прошептал он, – король здесь. Пораженная Мария вскочила с молельной скамьи.

– Король? Что ты говоришь?

– Что король прибыл на покрытом пеной и грязью коне. Только что он отдал его конюхам.

Педро приехал? К ней, вечером накануне своей первой брачной ночи! С радостным криком, который выражал всю ее преданность, она оттолкнула юношу в сторону и выбежала из молельни. У лестницы подобрала юбки, чтобы быстрее спуститься, и встретила своего любовника, когда он только вступил на парадное крыльцо. С восторженным восклицанием она бросилась в его объятия.

– Ты… ты приехал. Значит, ты не забыл меня.

– Как я мог? Ты часть моего сердца, Мария, я сегодня чуть не умер с тоски по тебе. Только и ждал момента, когда смогу вырваться.

Его губы приближались к ее устам, когда она спросила во внезапном замешательстве.

– Но… королева?

– У меня нет другой королевы, кроме тебя. Ты – единственная властительница моего сердца и моей жизни! Идем, я так долго ждал этого мгновения…

Его изнурительный, страстный поцелуй прервал ее возражения.

Вздохнув, она позволила отнести себя в спальню.

Новая королева Кастилии тщетно силилась понять, что происходит. Со свадебного вечера она не видела своего супруга. Несколько часов прождала его на супружеском ложе, но напрасно.

Во время этого бесконечного ожидания вошла служанка и осторожно сообщила ей, что люди видели короля, скачущего на коне, и до утра, скорее всего, он не вернется. Королева-мать побледнела, да и Бланш почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек, хотя была еще слишком молода, чтобы понять всю значимость подобного оскорбления.

Король не вернулся ни к утру, ни на другой день.

Бланш проводила время с королевой-матерью и ее придворными дамами. Тщетно она пыталась сосредоточиться на работе над гобеленом, который привезла с собой из Франции и трудилась над ним уже несколько лет. Мысли были о другом, шитье не двигалось, а на сердце становилось все тяжелее.