Ани Сетон - Моя Теодосия Страница 65

– Слава Богу! Я бы сошла с ума. Но все кончилось хорошо. Гамильтон всегда был его врагом. Я знаю, он спровоцировал отца, – тихо добавила она, вспоминая презрительные взгляды и насмешки Гамильтона.

Джозеф нетерпеливо стряхнул кусочек засохшей тины с ботинка.

Она позвала слугу, отдав ему поспешные распоряжения. Потом, вернувшись к Джозефу, крепко сжала его руку:

– Теперь ответь мне, пожалуйста, что происходит?

Джозеф отошел, отворачиваясь от ее обеспокоенного взгляда. Он заранее продумал, как тактичнее рассказать ей о случившемся, но сейчас все вылетело из головы.

– Твой отец… – выпалил он и увидел, как кровь отошла от ее лица и черты обострились. Руки ее опустились.

– Он… Он болен, – прошептала она, – или хуже?.. Ради Бога, Джозеф, не молчи!

– Я стараюсь. Нет, он не болен, его здоровье в порядке.

– Значит, все не так уж плохо, раз он здоров, – произнесла она с явным облегчением.

– Довольно плохо, – Джозеф уныло взял сигару. – Он убил Гамильтона.

– Не понимаю, – сказала она.

– Тео, ты ничего не понимаешь! – почти прокричал Джозеф. – Вокруг этого поднялась такая шумиха! Его обвиняют в умышленном убийстве. В Нью-Йорке он объявлен вне закона. К тому же ему грозит долговая тюрьма. Я не могу все время снабжать его деньгами, – он осекся, испугавшись своих слов.

Минуту они молча разглядывали друг друга.

Джозеф пожалел, что сказал так много. В конце концов, финансовые взаимоотношения между ним и Аароном – не женское дело, и они имели молчаливое соглашение о том, чтобы держать ее в неведении. Чтобы успокоиться, он попытался принять во внимание ее вполне естественное беспокойство, вызванное дурными вестями. Она же, разъяренная, думала только о своем отце. Впрочем, как прелестно она выглядела! Глаза ее сверкали и вовсе не были задумчиво отстраненными, какими он так часто видел их.

Вскоре, пошатываясь под тяжестью подноса, вошел Гектор. Вид еды смягчил Джозефа. Усевшись за стол, он зачерпнул изрядную порцию креветок с рисом.

– Не будем ссориться, Тео. Садись и присоединяйся. Судя по виду трапезы, Дидо – и в самом деле хорошая кухарка, – сказал он, пытаясь уладить дело миром.

Но Тео была слишком сердита и обижена. Как он смел критиковать ее отца! Как он мог поскупиться на финансовую поддержку, в которой Аарон, возможно, нуждался! Ведь он был некогда так неразумно щедр! Джозеф богат; он вполне мог позволить себе тоже быть щедрым, но он таким не был. Он мелочен, подумала она горько, как, впрочем, и все в его семействе. Предусмотрительность, всеобщее согласие, бережливость и никакого следа воображения, проницательности или искренности.

– Я уже ела, – ответила она сердито, – и, если ты позволишь, намерена удалиться. Я устала, известие потрясло меня.

Он одним залпом осушил бокал вина и вытер рот платком.

– Я пойду с тобой, Тео. Я тоже устал. Мы пойдем вместе.

Она обернулась к нему, внутренне содрогаясь от отвращения.

– Элеонора постелит тебе там, – она указала на одну из маленьких спален. – Мальчик иногда беспокоен во сне. Один ты отдохнешь, лучше, и я… у меня головная боль.

– О, Господи! – он стукнул рукой по столу так, что загремела посуда. – Я не видел тебя несколько недель, и вот как ты принимаешь меня! Все та же история, не так ли? Всегда у тебя то головная боль, то ты устала, то мальчик может забеспокоиться. Я не вынесу этого, говорю тебе!

Однако он знал, что гнев и угрозы напрасны. В некотором смысле он трепетал перед ее холодностью по отношению к нему и, каждый раз приближаясь к ней, испытывал чувство вины – она чуть не умерла при родах.

– Прости, Джозеф, – прошептала она, внезапно переменившись. Эту черту Тео унаследовала от отца. Теперь ее голос был нежен, она задумчиво улыбнулась. – Знаю, я не очень хорошая жена. Тебе следовало жениться на Анне Пинкни или на какой-нибудь девушке из Миддлетонов. Они рождены для плантаторской жизни и управились бы значительно лучше меня. Они смогли бы принести тебе дюжину детей. Я уверена, что их отцы, – добавила она с оттенком злобы в голосе, – никогда не причинили бы тебе столько хлопот.

Это было правдой, подумал Джозеф ошеломленно. Возможно, ему нужно было жениться на девушке Миддлетонов. Но он не захотел этого в свое время и, несмотря ни на что, не жалел об этом.

Он обнял Тео почти робко.

– Я не хочу никого кроме тебя, Теодосия, тебя и маленького Бэрра, – он никогда прежде не мог заставить себя называть Гампи именем Аарона.

– Я люблю тебя, – произнес он, запинаясь на слове, которое он мог написать в послании. Но, произнеся его, Джозеф почувствовал себя глупцом.

Ее сердце сжалось. Она коснулась его лохматых сухих волос. Он пламенно поцеловал ее.

– Теодосия, я напишу твоему отцу. Ему всегда более чем рады в любом моем доме.

– Благодарю тебя, дорогой, – ответила она. Порой он был так похож на овчарку: собака щелкала зубами и рычала, а теперь вновь пыталась снискать расположение.

– Спокойной ночи, – прошептала Тео.

Аромат духов окутал его, когда она ушла в свою комнату, тихо затворив за собой дверь.

XX

Стоял октябрь. Ранние сильные морозы сделали возможным возвращение в Оукс до появления Аарона. С наступлением холодов лихорадка прекратилась; по правде говоря, никто так и не мог понять, чем это было вызвано. То ли холода заморозили ядовитые испарения на болотах, то ли они произвели изменения в атмосферном электричестве и нейтрализовали избыток кислотности, служившей проводником болезни.

Так или иначе, октябрьский мороз вновь сослужил плантаторам добрую службу. Дорога в Нек, вверх по реке, заполнилась экипажами возвращающихся домой плантаторов и их семей, фургонами, набитыми домашней утварью и слугами.

Полковник Вильям и его семья вернулись в Клифтон. Джон Эш и Салли – семья, пополненная теперь младенцем Вильямом – вернулись в Хэгли. Вильям Алгернон вступил во владение Розовым холмом – плантацией через одну от Клифтона, которую отец недавно подарил ему в ожидании женитьбы сына на очаровательной вдове, доводившейся, вдобавок, и кузиной. Полли Янг, урожденная Эллстон, с двумя «л», была пышущей здоровьем матроной двадцати восьми лет, пятью годами старше своего предполагаемого супруга, обремененной, кроме того, пятилетней дочерью Элизой. Но степенный Вильям Алгернон не видел в том помехи, тем более что миссис Янг была наделена изрядным приданым. Желая остепениться, он с нетерпением ожидал окончания второго года вдовства Полли, с тем, чтобы они могли пожениться, не нарушая обычаев.

Теодосия, волей-неволей втянутая в вихрь семейных событий, наблюдала радостную суету вокруг надвигающегося вступления миссис Янг в их семью и необъяснимо чувствовала себя задетой. Все эти «Полли, дорогая» да «Дорогая Полли, что вы думаете о том-то»… Никакое празднество не было полным, если на нем не присутствовала Полли. Они баловали маленькую Элизу и носились с ней. И хотя та даже не являлась прямой родственницей, уделяли ей значительно больше внимания, чем Гампи.