На острове любви - Шерил Сойер Страница 65

Ришмон вскинул глаза на герцога:

— Ее отец умер? Она не… я об этом не слышал.

— Он был при смерти, когда они высадились на берег, но продержался до рассвета. Этого времени ему хватило, чтобы продиктовать пару документов. Разумеется, я перехватил их, однако пока не успел прочитать. Я не спрашивал о них молодую женщину. Она слишком потрясена смертью отца. Судя по ее словам, вина за то, что произошло на море, полностью ложится на казначея. Мадам Моргон достигла конечной точки своего путешествия, а помочь ей некому. Вы, конечно, посетили ее на рассвете и уделили ей пять минут. Признаться, Ришмон, я был раздосадован, узнав об этом. Ведете ли вы себя как влюбленный или нет, это ваше личное дело, но я подумал, что длительное знакомство с этой дамой побудит вас вести себя, как полагается хорошо воспитанному человеку.

Ришмон тронул поводья, и лошадь сделала два шага в сторону. Маркиз посмотрел Ришелье в глаза:

— Месье, прошу разрешения проведать… маркезину.

— Разрешаю, капитан.

Наблюдая, как лошадь Ришмона стрелой полетела в сторону города, Ришелье подумал, что все нынешние молодые люди не так уж плохи. Они туги на подъем, но если позволить им действовать по их усмотрению, энергии у них не занимать.

Комнату, в которой лежал отец Айши, привели в порядок. Пол вымыли, мебель почистили, на низких столиках у изголовья и в ногах кровати расставили свечи. Поль-Арман де Моргон, в новом костюме, любезно предоставленном герцогом де Ришелье, был подготовлен к похоронам. Стоя у его постели, Айша заметила, что сейчас лицо отца выражало то умиротворение, которое появилось в тот момент, когда она на прощание поцеловала его. Айша не спешила положить отца в уже сколоченный гроб. Память о прощании с отцом стала главным событием последнего времени, полного тревог.

Посторонних не принимали, и часовые почтительно стояли вне дома. Айша вздрогнула, когда Флорус открыл кому-то входную дверь, но тут же услышала голос Ги.

— Где она? Мне нельзя входить туда, позовите ее. Скажите, что я жду ее в прихожей. — Айша представила себе непреклонное выражение лица Флоруса. Она ждала. — Вчера вы были не правы. Я действительно люблю ее. Позовите ее сюда, и я сам скажу ей об этом.

Этого было достаточно. Еще раз взглянув на умиротворенное лицо отца, Айша открыла дверь.

— Пожалуйста, постой возле отца, — попросила она Флоруса и, едва он отошел, оказалась в объятиях Ги. Они не поцеловались в этот скорбный день.

Айше хотелось так много рассказать ему, но, опечаленная смертью отца, заплакала.

Они проговорили несколько часов; в сущности, Айша рассказывала ему историю своей жизни. Ги не настаивал на том, чтобы она упомянула о двух событиях: одно касалось Жозефа, второе — ночи в марсельской гостинице. Айша понимала, что он не спрашивает о Жозефе из ревности. Услышав о том, что она сделала в Марселе, Ги прижал ее руку к своему сердцу.

— Я живу только ради тебя. Не лишай меня жизни.

Ги так и не согласился с тем, что ей было необходимо выйти замуж за Жервеза. Он считал, что Айша сразу могла обратиться за помощью к нему. Однако она утверждала, что не хотела подвергнуть его опасности.

— А тебе не пришло в голову, что я готов пожертвовать собой ради тебя? — возразил он. — Я любил тебя, а ты — меня. Как же ты позволила, чтобы на нашем пути встали преграды?

— Это не повторится. Все закончилось. Меня смущает только то, что я вне закона. Твой командир сегодня утром дал мне это понять. Если ты останешься со мной, то во Франции тебя ничего хорошего не ждет.

— Если? Ты выйдешь за меня замуж, как только… как только будут соблюдены принятые условности. Я же говорил, что пойду за тобой, куда угодно… пусть это будет Мартиника. Путешествия всегда привлекали меня, но из-за бедности я мало где побывал.

— Оставшись со мной, ты скоро опять станешь бедным. Да и я боюсь оказаться на Мартинике в опасном положении. Герцог Ришелье составил документы, которые подтвердят, что я свободная женщина, но порт Сен-Пьер вряд ли встретит меня с распростертыми объятиями. Мне необходимо вернуться и сделать все, чтобы освободить Лори. Других планов у меня нет, но, возможно, я тащу тебя в самое пекло.

— Деньги меня не интересуют, ты знаешь. Если случится самое худшее, я напишу не один десяток памфлетов. Мы контрабандой провезем их во Францию и станем так же богаты, как Вольтер. Я изменю свой псевдоним на «Солдата-Философа», правда, кто-то уже пользуется им.

— Все это произойдет не так скоро. Сейчас идет война. Мы должны оставаться здесь до тех пор, пока не падет Сен-Филипп. Ты примешь участие в военных действиях. Как я вынесу это?

Ги поцеловал руку Айши:

— Ришелье возьмет Сен-Филипп, после чего вернется в Версаль, а я стану свободным. Он добудет Франции такую крупную победу, какой не было уже много лет. Что случится после этого, одному Богу известно. Король любит Ришелье, но двор благоволит другим генералам, вроде принца де Субиза. Если командовать войсками когда-нибудь поручат таким глупцам, как он, можно забыть о победах, да и о колониях тоже. На Пасху был подписан новый договор с Марией-Терезией, так что отныне у нас союз с Австрией. Я не хотел участвовать в этой войне, и Ришелье знает это. Я пошел на это только из любви к нему и потому, что мне было тяжело оставаться с самим собой, после того как я потерял тебя. — Ги умолк. — Любовь моя, я буду рад на время распрощаться с Францией. Люди в этой стране постарели и поглупели.

Когда Ги уже собирался в лагерь, Айша повела его в комнату, где умер ее отец. Ги посмотрел на того, кто лежал на постели.

— Это лицо человека с сильным характером. Видно, красоту ты унаследовала от матери, но ум, наверное, от него. — Айша вздрогнула, и Ги сжал ее руку. — Я не говорю о том, как он относился к людям. Ведь именно из-за этого он стал твоим врагом. Но сила воли, решимость… Ты помирилась с ним?

— Отчасти.

— Счастливая! Я так и не помирился с отцом.

— Пусть земля станет ему пухом.

Ги не перекрестился ни войдя в комнату, ни выходя из нее, но Айша поняла: это не проявление неуважения к