Киран Крамер - Мой граф Страница 66

– Что за дьявол? – спросил один.

– Да это женщина! – вскричал второй. – Одетая мужчиной!

– Это было пари, – бросила через плечо Пиппа, вспомнив, как часто Грегори подбивал ее на спор.

– Ох, – выдохнул один из фермеров, и его физиономия осветилась пониманием.

– И вас, джентльмены, это пари никоим образом не касается, – весело изрекла леди Брейди. – Пожалуйста, идите своей дорогой.

Что они оба с готовностью и сделали.

Выпив лимонаду и вернувшись в карету, где тихонько похрапывал на сиденье мистер Доусон, Пиппа сняла шляпу, парик, шейный платок, очки и вытащила шпильки. Потом подкрепилась хлебом с сыром. Чувствуя себя теперь гораздо лучше, она приготовилась к тому, чтобы рассказать матушке Грегори столько, сколько сможет, не смутив ее до такого состояния, когда ей понадобится нюхательная соль.

Но ее опасения в отношении леди Брейди были совершенно напрасны. Та все время кивала и слушала, на ее лице ни разу не промелькнуло осуждение.

Поэтому Пиппа сама не заметила, как поведала ей всю историю целиком.

Ну, почти целиком.

Но определенно больше половины.

– Бедный мистер Доусон. – Леди Брейди посмотрела на спящего, потом ее озабоченный взгляд вернулся к Пиппе. – И мне ужасно жаль, что тебе пришлось перенести такую травму.

– Со мной все хорошо. – Пиппа заправила прядь волос за ухо. – Теперь.

– Все остальное ерунда в сравнении с тем, что ты цела и невредима, хвала небесам. – Леди Брейди сжала ее руку. – Но нам еще предстоит решить другие вопросы.

– Конечно, – вымолвила Пиппа.

– Если ты не испытываешь желания обсуждать их сейчас, я пойму. Может, хочешь отдохнуть?

– Нет, спасибо. – Пиппа сглотнула. – На душе у меня станет легче, если я поговорю с вами о нескольких последних днях. Думаю, я могла бы воспользоваться советом, поскольку рядом со мной сейчас нет матери. Но даже если бы мама была здесь, не уверена, что она знала бы, что сказать. У нее так много своих забот.

– Я понимаю, – добросердечно отозвалась леди Брейди. – Буду счастлива помочь. – Она глубоко вздохнула, и Пиппа сделала то же самое. – Итак, – тихо проговорила леди Брейди, – ты спала в спальне Грегори.

Пиппа кивнула и, несмотря на смущение и испуг, взгляда от собеседницы не отвела.

– Есть ли вероятность, что ты беременна? – Маркиза слегка наклонила голову набок и ждала.

Момент был крайне деликатный.

У Пиппы загорелись щеки.

– Тут я могу вас заверить: совершенно точно – нет.

Леди Брейди нежно улыбнулась:

– Я знаю, дорогая, каково это – влюбиться. Знаю опасности. Их множество.

– Правда?

– О да. Как и удовольствий. – Леди Брейди тихо усмехнулась и устремила взгляд в окно, погрузившись в какое-то воспоминание, вероятно, недавнее. Судя по тем нежным взглядам и прикосновениям, которыми маркиз с маркизой постоянно обмениваются на людях, они пылко любят друг друга.

Пиппа поймала себя на том, что тоже мечтательно улыбается, думая о Грегори, но поспешила стереть улыбку с лица. Негоже это. В конце концов, она же разговаривает со второй матерью Грегори.

– Путь к истинной любви нелегок. – Леди Брейди все еще смотрела на проплывающий за окном пейзаж. Солнце уже миновало зенит и изливало яркий свет на поле, мимо которого они проезжали. – И не каждый его находит. Но если ты нашел, твоя жизнь не становится вдруг сладким пирожным с розовой глазурью. – Она посмотрела на Пиппу и выгнула бровь. – Не так ли?

– Ни в коей мере, – согласилась Пиппа.

– Однако иметь того, с кем можно разделить и радость, и горе, когда оно придет – а оно не минует никого из нас, – это величайшее счастье. – Леди Брейди потрепала ее по руке. – Поэтому мой совет тебе, дорогая: не упусти свою любовь, если считаешь, что нашла ее. Не могу представить, чтобы Грегори после того, через что вам вместе пришлось пройти, не питал к тебе самой нежной, самой глубокой привязанности.

– Правда?

– Он же мог развернуться и отвезти тебя назад в Пламтри, но отчего-то не сделал этого.

– Я давила на него. Теперь из-за этого меня мучает совесть.

– Не стоит. Ты имеешь право на свои чувства. – Леди Брейди взяла руку Пиппы в свою. – Я не сомневаюсь, что ты повлияла на него, но, думаю, дело тут не только в твоей настойчивости. Несмотря на все свои угрозы и громкие слова, Грегори хотел сделать тебя счастливой.

Пиппа изумленно округлила глаза.

– И, – леди Брейди подняла указательный палец, – хотел побыть с тобой. Если бы он отвез тебя в Пламтри, ему пришлось бы оставить тебя там.

Пиппа покраснела, уже в который раз.

– Вы правда так думаете?

Леди Брейди засмеялась и кивнула:

– Конечно. Грегори из тех, перед кем расступаются другие джентльмены, когда он входит в комнату. И он не из тех, кем можно помыкать. У него имеются свои резоны для всего, что он делает. И моя дорогая, я считаю, что ты стала его приоритетом. – Маркиза сжала ее руку. – Ты любишь его?

– Он для меня все, – ответила Пиппа. – Все.

– Ох. – В глазах леди Брейди заблестели слезы. – Как же приятно слышать, что ты говоришь такое о нашем Грегори.

У Пиппы глаза тоже были на мокром месте, и она украдкой вытерла их.

– Надеюсь, и он меня любит.

– Дорогая, подозреваю, что это именно так. – Леди Брейди весело рассмеялась.

В душе Пиппы расцвела надежда. От одной мысли о том, что Грегори может любить ее, внутри все затрепыхалось, словно вспорхнула сотня бабочек.

– Не знаю, леди Брейди. Вы же не видели, как он смотрел сегодня на Элизу. Боюсь, он все еще любит ее.

Леди Брейди вздохнула:

– Он никогда ее не любил.

– Не любил?

– Нет. После его отъезда в Америку Питер рассказал нам, что произошло в саду. Грегори собирался сделать Элизе предложение.

– Вот как? – Сердце Пиппы упало.

– Да, – подтвердила леди Брейди. – Но не потому, что любил ее. Позволь мне объяснить с самого начала, если получится.

– Прошу вас. – Пиппа будет ловить каждое слово.

На лице леди Брейди вновь появилось то счастливое, устремленное вдаль выражение.

– Я знала Грегори еще совсем маленьким. Я работала белошвейкой, держала свой маленький магазинчик в Лондоне.

– Правда?

– Да. Ну, эту историю я расскажу как-нибудь в другой раз. – Она махнула рукой. – Достаточно сказать, что мальчики часто приходили на примерку одежды. Десятилетний Грегори всегда был довольно неугомонным – типичный мальчишка, который не может устоять на одном месте дольше минуты, но он был очень внимателен и заботлив по отношению к своей матери. Меня всегда поражало в нем это качество. После ее смерти он остался тем же мальчишкой, но стал очень строг к Питеру и Роберту, сурово одергивая их, когда во время примерки они начинали вертеться или шалить. Я видела, что как старший брат он чувствует ответственность, но дело было не только в этом. Он стал непреклонным, и под внешней веселостью ощущалась какая-то печаль, даже тяжесть.