Ирина Мельникова - Александра – наказание господне Страница 66

– Все это вам кажется! – прошептала Саша, отстранясь от Кирилла. – У вас есть кого целовать и без меня.

– Ты до сих пор не веришь мне? – Адашев внимательно посмотрел в ее глаза, смущенно улыбнулся. – Я не позволю себе что-либо против твоего желания! Пора ложиться спать и тебе решать, проведем ли мы ночь в одной постели.

Вместо ответа Саша уткнулась лицом ему в грудь. Князь осторожно снял ее с колен. Оставшись на несколько минут одна, девушка испытала невероятную тоску и беспокойство. Но тут сильные мужские руки легко приподняли ее, И она вновь почувствовала себя покойно и уютно, хотя и ощутила под собой жесткое, неудобное ложе. Его Кирилл соорудил из толстой кошмы, на которой они обычно сидели с мальчиками перед огнем. Вместо покрывала он использовал Сашин наряд, а вместо подушки приспособил сибирку, брошенную в изголовье.

– Прости, это все, что я могу тебе предложить! – смущенно произнес Кирилл. – Если желаешь, я могу постелить тебе отдельно на скамье.

Вместо ответа Саша ухватила за подол свою рубаху и сняла ее через голову. Кирилл, застонав, обвел пальцами полукружие ее груди и приник к ней губами. Оторвавшись на миг, он спросил:

– Ты не носишь корсета? – И тут же, поняв, что сморозил глупость, засмеялся. – По правде, если бы мне пришлось сейчас с ним возиться, я бы его создателя вздернул на рее.

– Нашелся один такой, ненасытный, нетерпеливый, и сделал это лет двести-триста назад!

– А ты, выходит, не считаешь меня подобным?

– Посмотрим! – Саша толкнула Кирилла в грудь. Он упал на спину и потянул ее за собой, но тут же перевернулся, и девушка оказалась под ним.

– Придется заняться доказательствами! – н прильнул к ее соску губами, слегка втянул в себя... За стенами избушки продолжала бесноваться буря, в мире царили мрак и холод, а здесь ярко горел огонь в печурке, робкая свеча освещала мужчину и женщину, жадно прильнувших друг к другу.

– Давай забудем про все! – предлагал, задыхаясь, Кирилл, страстно ласкавший ее грудь, прокладывая поцелуями дорожку от уха до ключиц и возвращаясь обратно, он шептал: – Сегодня здесь никого нет, только ты и я! И я почти сошел с ума!

Саша уже не была хозяйкой своего тела. Оно принадлежало ее любимому, сильному, красивому мужчине, ее хозяину и господину. Отдавшись неистовым ласкам его губ, языка, пальцев, исследующих сокровенные уголки ее тела, она лишь слабо стонала, все теснее прижимаясь к его груди и плоскому твердому животу. Ее руки лихорадочно гладили мужскую спину, спускаясь все ниже, и, когда он раздвинул ей ноги и лег между ними, она уже была не в состоянии выносить эти муки и обхватила его бедра ногами. Кажется, она что-то кричала, просила быстрее взять ее, и наконец мужчина сжалился над ней:

– Сейчас, родная! Сейчас ты станешь моей! – Он приподнял ее, сжал ягодицы ладонями...

Саша вскрикнула, но скорее не от боли, а от небывалого восторга, который охватил ее, как только она ощутила его в себе. Кирилл замер, почувствовав, что ей больно, но она негодующе сжала его коленями, требуя продолжения, и он не устоял, начав это извечное движение, помогающее мужчине и женщине осознать себя единым целым и познать истинное наслаждение. Гигантские качели раскачивали Сашу, унося в поднебесье, к далеким звездам, чей свет пробился сквозь тучи и рассеял мрачную тьму безысходности. Любимый все теснее прижимал ее к себе, их тела сплелись в безумном объятии. Качели раскачивались все сильнее. Кирилл, задыхаясь, что-то говорил ей, но девушка лишь стонала с пересохшими от страсти губами.

Это было все, что она хотела и ждала от своего любимого, и, когда у нее перед глазами вспыхнула и рассыпалась на миллионы осколков ослепительная радуга, Саша закричала от небывалого восторга и счастья. Кирилл прикрыл ей рот губами...

– Как это чудесно! – Саша уткнулась лицом в его горячую влажную грудь. Кирилл, тяжело дыша, снова обхватил ее руками, прижав к себе:

– Гораздо чудеснее, чем ты это можешь представить! – Он слегка куснул ее за ухо. – Скажи, тебе понравилось? Почему ты не сказала, что у тебя не было мужчины? Я был бы осторожнее!

Вместо ответа она ткнула его кулаком в живот.

– А как часто мы сможем этим заниматься?

Похоже, эта девица намерена свести его с ума! Кирилл приподнялся на локте и с удивлением посмотрел в безмятежные глаза:

– Всегда, когда и где ты этого пожелаешь!

– А как же твоя невеста?

– Невеста еще не жена! – Князь ласково огладил девушку по обнаженному плечу. – Давай теперь немного поспим. Можешь ни о чем не беспокоиться. Я рядом с тобой и сумею защитить, если это потребуется.

– Интересные вещи вы иногда говорите, ваша светлость! – улыбнулась Саша, сворачиваясь калачиком у него под боком. Впервые за последнее время она чувствовала себя так покойно. В этой избушке, затерянной среди бескрайних просторов, полузасыпанной снегом, она встретила того, о ком мечтала всю жизнь. Он подарил ей любовь и неизъяснимое счастье. И пусть кто-нибудь теперь ей скажет, что чудес не бывает, что не стоит верить в сказку.

Кирилл задул свечу, заботливо укрыл сладко посапывающую на его руке отважную и страстную женщину, сдунул с ее уха растрепавшийся завиток и, коснувшись его губами, тихо проговорил в темноту:

– Теперь ты часть меня самого, ее лучшая и любимая часть!

29.

Кирилл проснулся от холода. Не открывая глаз, протянул руку, наткнулся на что-то мохнатое и открыл глаза. На краю кошмы пристроился Алтай.

– Кого это ты, интересно, ищешь у себя под боком? – Голос был мужским, причем хорошо ему знакомым.

Адашев недовольно поморщился. Саши в хижине не было, вместо нее на лавке развалился Павлуша Верменич, весело поглядывавший на приятеля.

– Где она? – хриплым со сна голосом спросил князь, внимательно осмотрев хижину. Сашиных вещей он не увидел, а его одежда была аккуратно сложена в изголовье. Значит, эта сумасшедшая ночь ему не приснилась...

– Кого ты все-таки пытаешься найти? Неужели опять приснилась синеглазая колдунья с надорванным ухом? – Верменич смотрелся невинной божьей коровкой в своем алом казакине с черными галунами, но насмешливый огонек в его глазах выдавал его осведомленность.

– Отвернись! Мне нужно одеться! – Кирилл выскользнул из-под одеяла. Разве о таком пробуждении он мечтал вчера? Впервые в жизни он хотел, чтобы эта ночь не кончалась, чтобы метель мела, не переставая, а утром женщина со слегка припухшими от неумеренных поцелуев губами проснулась на его груди, и они бы снова любили друг друга.

Адашев прислушался. Истошные завывания бури стихли, а морозное кружево окна усеяли тысячи золотистых искр. Метель прекратилась. Саша уехала. Почему не предупредила, тайком, будто испугалась чего-то? Возможно, за свою и его репутацию? Хотя его совсем не волновало, что скажут Павел, Агафья, слуги... Только Полина. При воспоминании о невесте сердце Кирилла похолодело. Она не виновата, что их помолвка оказалась ошибкой. Он лишь хотел убежать, избавиться от того смутного чувства, которое мешало ему жить и работать. Склонен был считать его наваждением, колдовскими чарами, чем угодно, но только не тем, что он испытал вчера – безумием, счастьем и тоской одновременно. Кирилл не посмел бы назвать это любовью, но почему так ноет его душа при мысли, что произошло что-то непоправимое?