Анн Голон - Анжелика. Тени и свет Парижа Страница 67

Мэтр Буржю только вздохнул, но прекратил упреки. Он раз и навсегда понял: с Анжеликой бессмысленно спорить. А уж когда молодая женщина именовала его «господином» вместо обращения «мэтр Жак», он и вовсе таял.

Сама Анжелика иной раз удивлялась разнообразию своей обширной клиентуры. Помимо небогатых горожан, в харчевню захаживали прибывшие в Париж путешественники, чтобы подкрепиться и пополнить силы перед дальней дорогой.

Поражало ее и разнообразие людских вкусов: казалось, каждый мечтает найти в трактире особенное блюдо, приготовленное специально для него, а не просто поесть. Недаром о парижанах говорили, что у них капризный вкус. Даже путешественники — в основном бродячие торговцы или мелкие купцы из провинций — придирчиво изучали предлагаемые им блюда. Конечно, они не впадали в крайности, как «гурманы» и «обжоры», но все же достаточно часто просили раскрыть секрет приготовления того или иного блюда, чтобы как-нибудь при случае побаловать себя вкусным ужином.

В конечном итоге долгий период праздников, за которыми последовали голод и чума, а затем Великий пост с его запретом на мясо и домашнюю птицу с румяной корочкой, не нанесли существенного ущерба «Храброму петуху».

Пересчитывая заработанные экю, Анжелика подумала, что это печальное время оказалось много прибыльнее, чем она могла предвидеть.

И тогда молодая женщина решила воспользоваться нежданными плодами изнурительного труда и находчивости ее маленькой команды, чтобы осуществить план, который лелеяла уже давно.

Она переехала.

Анжелика по многим причинам не любила тесный и шумный квартал, раскинувшийся вблизи Большого Шатле. Ей удалось подыскать в красивейшем квартале Маре двухэтажный домик с тремя комнатами, показавшийся молодой матери настоящим дворцом.

Здание находилось на улице Франк-Буржуа[73], недалеко от ее пересечения с улицей Вьей-дю-Тампль[74]. Еще при Генрихе IV какой-то банкир начал здесь строительство величественного особняка из кирпича и камня. Но, разорившись из-за войны или же какого-то мошенничества, он был вынужден оставить постройку незавершенной. Достроены были только большие въездные ворота, с обеих сторон от которых размещались флигели, разделенные большим внутренним двором. Маленькая старушка, считавшаяся, никто толком не знал, на каком основании, владелицей этого здания, проживала в одном из флигелей, а другой она за весьма умеренную цену сдала Анжелике.

На первом этаже два окна, защищенные массивной решеткой, освещали коридор, ведший в маленькую кухню и в довольно просторную комнату, в которую въехала сама Анжелика. Прекрасная комната на втором этаже была отведена детям: они обустроились там вместе со своей воспитательницей, Барбой, оставившей службу у мэтра Буржю ради службы у «мадам Моренс». Именно так решила именоваться Анжелика. Возможно, однажды она сможет добавить к этому имени частицу «де», и тогда дети будут носить родовое имя своего отца — де Моренс. А уж потом она попробует восстановить их права, если не на состояние графа, то хотя бы на его титулы.

Анжелика безумно надеялась на это. Деньги могут все. Разве она не обрела уже «свой дом»?

Пока это только жилище привратника, но массивные въездные ворота создавали иллюзию богатства. Конечно, здесь так и не установили дверей из роскошного дуба, которые были предназначены для ворот, но имелись законченные скульптуры: две головы баранов среди гирлянд цветов и фруктов. Дверь маленького флигеля выходила как раз под тяжелый свод ворот.

Барба без сожалений оставила работу в харчевне. Она не любила жарить мясо. Единственное, что ей нравилось, — это возиться «со своими малышами», а теперь она только ими и занималась. Чтобы заменить Барбу в трактире, Анжелика наняла на кухню двух девушек и одного поваренка. Вместе с Розиной, которая превратилась в расторопную и приветливую служанку, с Флипо, работавшим поваренком, и Лино, который был уполномочен развлекать клиентов и продавать им вафли, слоеные пирожки и вафельные трубочки, персонал «Храброго петуха» стал весьма внушительным.

Барба с детьми оставалась в тиши улицы Франк-Буржуа.

Анжелика была счастлива, что наконец-то сумела избавить Флоримона от шумной атмосферы трактира. Мальчик не любил гама и суеты, что приносили с собой так называемые благородные господа.

Дворяне приходили в трактир, чтобы избавиться от сковывавшего их этикета, и порой вели себя до крайности развязно. Они могли запустить кувшином в голову соседа, то и дело хватались за шпаги. Анжелика, не раздумывая, бросалась в гущу схватки. В такие минуты она чувствовала, как в ней просыпается душа Польки, и смело использовала наиболее грубые выражения из словаря бывшей подруги, что остужало даже самые горячие головы. Это не составляло для нее труда, а просто стало частью ее ежедневного сражения. Мысль, что Флоримон просыпается, плача и дрожа от страха из-за этих криков, удесятеряла ее гнев.

На новом месте он был в тишине и покое. Вместо кухонных запахов малыш вдыхал свежий воздух садов и парков, составлявших гордость квартала, где еще в начале века начало строить свои особняки дворянство. Дети ходили гулять в сад Тампля и пили там козье молоко, отдыхали в парке особняка Гизов или же резвились за оградой монастыря целестинцев, который славился беседками, обвитыми зеленью, прекрасными плодами и непревзойденными виноградниками.

Вечером после переезда Анжелика беспрестанно бегала с одного этажа на другой, не в силах сдержать возбуждение. В доме было совсем немного мебели: по большой кровати в каждой спальне, маленькие кроватки для обоих детей, два стола, три стула с подушками из плюша. Но в очаге танцевал огонь, и большая комната наполнилась ароматом блинов. Именно блинами они отметили новоселье.

Собака Пату виляла хвостом, маленькая служанка Жавотта улыбалась Флоримону, который улыбался ей в ответ.

А все потому, что Анжелика отправилась в Нёйи за бывшими товарищами по несчастью Флоримона и Кантора. Обустраивая жилье на улице Франк-Буржуа, молодая женщина подумала, что ей необходимо завести сторожевую собаку. Тихий квартал Маре с его огромными садами и одиноко стоящими домами был небезопасен по ночам. Конечно, Анжелика заручилась покровительством Деревянного Зада, но в темноте грабители могли ошибиться адресом. И тогда она вспомнила о маленькой девочке, которой оба ее сына, вне всякого сомнения, были обязаны жизнью, и о собаке, спасавшей Флоримона от беды.

Кормилица не узнала ее, так как Анжелика надела маску и прибыла в наемном экипаже. За ту сумму, которую ей предложили, деревенская женщина готова была улыбаться без устали и без всякого сожаления позволила уехать девочке, оказавшейся ее племянницей.