Карен Рэнни - У дьявола в плену Страница 68

В конце записной книжки она обнаружила ряд имен, вызвавших у нее улыбку. Лондон придет в восторг, когда встретится с этими людьми. Некоторые имена были китайскими, но было достаточно и голландских, и английских.

Она встала, довольная своей находкой. Было что-то бесконечно правильное в том, что' она делала, так что она с радостью поделилась бы этим с кем-либо еще.

– Когда ты в следующий раз, Тереза, задумаешь что-либо украсть, ты могла хотя бы приглушить свет. Тебя совершенно отчетливо видно в окно.

По ту сторону письменного стола с довольным видом стоял улыбающийся Гэрроу. Но по его взгляду она поняла, что он вовсе не так весел, каким хотел казаться.

– Я должен с сожалением признаться, моя дорогая, что ты меня одурачила.

Тереза сунула записную книжку в левый карман пеньюара.

– Так не пойдет, Тереза. Отдай мне записную книжку, пожалуйста.

Он протянул руку ладонью вверх. Она раздумывала, удастся ли ей выбежать из комнаты и из дома до того, как он ее схватит.

Вряд ли ему это удастся.

– На самом деле, Гэрроу, это была не просто кража. Однако было действительно глупо оставлять лампу зажженной. Тем не менее, я пытаюсь учиться на своих ошибках. В следующий раз я буду более осторожной. А что касается твоей записной книжки, то у меня нет абсолютно никакого намерения возвращать ее тебе. Я пожертвовала слишком многим, чтобы найти ее. Своим достоинством, если не своей репутацией.

Она улыбнулась. Интересно, сочтет ли он ее признание оскорблением? Видимо, да. Его лицо потемнело, глаза сузились, руки сжались в кулаки.

– И кто же ты?

– Просто женщина, которая верит в справедливость. К сожалению, мне не всегда удается ее восстановить. Однако в твоем случае я сделала своей единственной целью твое наказание. Ты преступник, Гэрроу Росс, и к тому же малопривлекателен как мужчина.

Без предупреждения он бросился плашмя на письменный стол, пытаясь дотянуться до нее. Она быстро отскочила, но ему удалось схватить ее за руку и рвануть к себе. Она попыталась вырваться, но он успел обхватить ее за шею.

В ее намерения не входило встретить смерть от рук Гэрроу Росса.

Она выхватила из правого кармана пистолет и прижала его к груди Гэрроу.

Он был так удивлен, что ослабил нажим на ее горло, так что она смогла дышать.

– Не глупи, Гэрроу, – прошептала она. – Хотя мне придется объяснять суду, почему я в тебя стреляла, я к этому готова.

Однако он ее не выпустил.

– Будь уверен, что до того, как я умру, я постараюсь просверлить небольшую дырочку в твоей груди. Там, где находится сердце, если оно у тебя вообще есть.

Ей никогда еще не приходилось стрелять, но она хорошо знала, как это делается. К тому же она действительно была готова убить его. Гэрроу, видимо, прочел решимость в ее взгляде и неожиданно отпустил ее.

Она отступила, продолжая держать его на мушке.

– С тобой было интересно, Тереза, – сказал он, а она в это время начала пятится к двери.

Сегодня вечером она послала лорду Мартинсгейлу сообщение. Теперь, когда она добыла доказательства, которые были ему нужны, его люди могут схватить Гэрроу, а те несчастные, которых он запер в трюмах своих многочисленных судов, будут освобождены.

– А я должна признаться, что и мне было интересно, но вместе с тем не слишком приятно. Ты самый никудышный любовник, Гэрроу, и тебе следует это знать. Я выражаюсь не слишком прямолинейно?

Она улыбнулась и выскочила за дверь.

Маршалла разбудили крики.

Но он оставался лежать с закрытыми глазами. Его тюремщики будут ждать, что он начнет протестовать, но он уже понял, что не следует показывать этим людям своего настроения, а лучше держать их в неведении.

Он ожидал услышать свое имя – его людей всегда заставляли выкрикивать его имя. Это, по-видимому, было частью пытки. Но возможно, это просто говорила его совесть.

Крики прекратились, но был слышен топот ног. Это было что-то новое. Наверное, они поняли его трюк и ждали, чтобы он как-то проявил себя. Он чуть приоткрыл один глаз, чтобы увидеть Джима в углу, но его не было.

Он исчез? Или его забрали? Неужели это он кричал?

«Господи, пожалуйста». Это была его обычная утренняя молитва. Больше он ничего не просил. «Господи, пожалуйста. Дай мне мужества. Не допусти позора – моего собственного, моей семьи и моей страны. Не допусти, чтобы мои люди страдали…»

Джим. Джим был еще совсем мальчик, и Маршалл чувствовал за него больше ответственности, чем за других. «У этого юноши еще не было прошлого, Господи, так подари ему по крайней мере будущее!..»

Маршалл закрыл глаза и силой воли заставил себя забыться.

Давина…

Он не в Китае. Он вернулся в Эмброуз через Лондон. Он видел королеву, выразившую ему благодарность от имени нации, от имени империи. Он ничего не рассказал ей о тех людях, которые умерли в муках, чтобы она могла ими гордиться. Эти люди заслуживали уважения. Поэтому он лишь почтительно поклонился королеве, но в глубине души знал, что она была в курсе той сделки с дьяволом, которую заключила Англия.

Он снова открыл один глаз и огляделся. Он лежал в небольшой, совершенно незнакомой ему комнате. Он попытался сесть, но у него так закружилась голова, что он был вынужден снова лечь. К тому же его подташнивало.

Он был не в Китае и, совершенно определенно, не в Эмброузе. Где он, черт побери? Крики утихли. В коридоре не слышно было шагов, а матрас, на котором он спал – интересно, как долго? – был на удивление удобным.

Он бросил взгляд на дверь. Маленькое окошко в двери свидетельствовало о том, что дверь заперта. Где он? Он смутно помнил, что его везли в карете. Неужели он полностью лишился рассудка? Но если он безумен, разве мог он понять, что он не дома, а в каком-то незнакомом месте?

Попытка сесть опять не увенчалась успехом, но она так его утомила, что он вообще перестал бороться.

Ахерн пока ей не ответил, но утром он прислал им воды для умывания и завтрак. Все трое прилично поели, притулившись к скале, которая служила им и столом, и стульями.

– Разве он может держать здесь графа, ваше сиятельство? – спросил Джим.

Давина очень боялась, что для этого Ахерн обладает достаточной властью, но не стала признаваться в этом Джиму.

– Вчера я попыталась его подкупить. Но Ахерн либо очень честный человек, либо его совсем не интересуют египетские драгоценности.

– Значит, нам придется оставаться здесь три дня, ваше сиятельство? – спросила Нора.

– Дело не в этих трех днях, Нора, – заметил Джим. – А в том, что Ахерн сказал потом. Он может держать графа здесь столько, сколько захочет. Все что ему надо, – это решить, безумен граф или нет. – Джим посмотрел на Давину. – Я правильно понял, ваше сиятельство?