Салли Маккензи - Решительный барон Страница 68

Первый год или даже два после того, как Кейт вышла замуж за Оксбери, Алекс мучился мыслями о том, что она забеременела от мужа и вынашивает его отродье. С его стороны было грешно так думать, Алекс это понимал. Он понимал это даже в те годы, но ничего не мог с собой поделать. С его точки зрения, рождение ребенка от Оксбери доказывало основательность брака Кейт. Но годы шли, а Кейт оставалась девически стройной и бездетной, и Алекс обманывал себя допущениями вроде того, что Кейт не делит с Оксбери супружеское ложе и вообще не привязалась к нему.

В этом могла быть доля правды. Не то чтобы Кейт осталась девственницей — она ею не была, когда он овладел ею в Лондоне, — но ее связи с семейством Оксбери… к лучшему это или к худшему, непонятно, однако держатся они на ниточке — иначе говоря, зависят от капризов нового лорда Оксбери.

Если бы у нее был сын, тогда дело другое. Кейт была бы матерью графа. И если бы даже у нее родилась только дочь, то была бы жизнь, созданная ею и Оксбери совместно.

Алекс тяжело опустился в коричневое кожаное кресло с подлокотниками и уставился на огонь, держа в руке стаканчик со спиртным. Сидел и думал то о детях, то о наследстве, то о дедушке и бабушке, которых называл мамой и папой всю свою жизнь. Их не стало год назад.

Когда его самого не станет, некому будет его оплакивать. О нет, Дэвид о нем не забудет, а может, и детям Дэвида будет недоставать старого дядюшки Алекса, но это уже совсем другая история. У него, Алекса, нет прямого наследника — ни сына, который носил бы его имя, ни единокровной дочери. И некому унаследовать Клифтон-Холл. Алекс тяжело вздохнул. Можно оставить имение второму сыну Дэвида.

Если у Дэвида будет второй сын.

Чепуха. Дэвид должен жениться и должен иметь детей. Ему необходимо кому-то передать титул. Пока что нельзя с уверенностью утверждать, что его нареченной станет леди Грейс. Нынче во второй половине дня между ними явно что-то разладилось. За обедом они старались не смотреть друг на друга. Если по чистой случайности их взгляды пересекались, каждый из них спешил отвернуться. Когда Дэвид вошел после обеда в гостиную, то, заметив Грейс, тотчас перешел на другой конец комнаты. А Грейс довольно скоро вообще ушла.

Это неприятно, однако Дэвиду всего тридцать один. У него есть время подумать о вступлении в брак. А принимая во внимание неприязнь Стандена ко всем Уилтонам, избрание другой невесты, возможно, обеспечит Дэвиду семейную гармонию.

Зато он, Алекс, далеко не молод. Он серьезно думал о вступлении в брак несколько лет, после того как Кейт вышла замуж. Он хотел иметь детей и даже познакомился с леди, которая была для этого вполне подходящей. Однако он медлил сделать предложение, колебался, и женщина вышла замуж за другого.

Такова была история его жизни — он действовал недостаточно решительно и терял приз. Если бы он бежал вместе с Кейт в Гретна-Грин двадцать три года назад, увлек ее с собой, как Люк — леди Харриет…

Алекс пригубил бренди. Все это исчезло словно круги на воде. Стало историей. А он должен жить настоящим. И должен найти решение, которое непременно осуществит.

Если Кейт зачала от него ребенка, долго искать незачем. Он не допустит, чтобы его дитя родилось незаконным.

Он поставил стаканчик с остатками бренди на стол и направился к двери, соединявшей их с Кейт комнаты.

* * *

— На сегодня все, Мария. Благодарю тебя.

Кейт потерла кончиками пальцев виски. Голова раскалывались от боли.

— Может, принести вам чаю, миледи?

Желудок у Кейт все еще был неспокоен. К сожалению, чай в таких случаях не приносил облегчения.

— Спасибо, не надо.

Мария что-то недовольно буркнула себе под нос и задержалась у двери. Кейт подняла голову и посмотрела на горничную.

— Вы хотите еще что-то сказать, Мария?

Подбородок горничной так и взлетел вверх. Вид у Марии был весьма воинственный.

— С вашего позволения, да.

Кейт кивнула. Глаза у Марии вспыхнули. Зевс-громовержец! Если уж Мария задумала обрушить молнии и громы ей на голову, пусть — и дело с концом! Вряд ли Мария может сказать ей нечто такое, чего сама Кейт не говорила себе сто раз.

Кейт наклонила голову и прижала пальцы ко лбу.

— Ну? И что, собственно, ты хочешь мне сообщить?

— Вы понимаете, что должны как можно скорее сказать ему, или нет?

Кейт не надо было спрашивать, кого Мария имеет в виду. С утра Кейт решила, что поговорит с Алексом вечером, но вечер уже настал… Она бросила взгляд на смежную дверь. Возможно, завтра…

Кейт снова посмотрела на Марию. Горничная сочувствует ей, это очевидно. Слезы выступили у Кейт на глазах.

Нет, только не плакать.

— Я готова к этому, Мария.

Выражение сочувствия мгновенно исчезло с лица горничной. Оно снова пылало гневом.

— И когда это произойдет, миледи? Вы говорили то же самое вчера вечером.

Кажется, так оно и было?

— Да, хорошо, но ведь домашний праздник только что начался.

— И очень скоро кончится, а бедный мистер Уилтон, боюсь, так ничего и не узнает.

Бедный мистер Уилтон? С чего это он достоин жалости? Ему не выворачивало желудок наизнанку каждый раз после завтрака. Его ничуть не беспокоило, если кто-нибудь бросал взгляд на его живот; ему не внушала ни малейшего беспокойства мысль о том, что живот у нее заметно округлился и по этому поводу любой может строить соответствующие предположения. А через несколько месяцев или даже недель никаких предположений не потребуется — любому станет очевидно, что вскоре произойдет интереснейшее событие.

— У меня почти не было времени…

— У вас было достаточно времени. — Мария щелкнула языком. — Я вижу, как вы страдаете. Вы плохо спите, не можете есть. Это вредит и вам, и ребеночку.

— Это верно…

Само собой, что постоянная тревога и породила эту чудовищную головную боль.

— Имейте в виду: легче вам не станет, миледи. Подумайте, как скверно обернется дело, если вы будете тянуть до тех пор, когда животик станет заметным. Я так думаю, мистеру Уилтону ох как не понравится лишь тогда узнать, что он и есть причина такого положения.

— Не-е-е…

Ох, где же тазик? Ей сейчас опять станет плохо… Мария скрестила руки на груди.

— Если вы не скажете ему нынче вечером, я сама скажу завтра утром.

— Ты не посмеешь! — воскликнула Кейт.

— Еще как посмею.

Вид у Марии был решительный.

— Но мне надо пойти к леди Грейс. Сегодня вечером в гостиной она выглядела такой подавленной.

Мария молча взглянула на хозяйку.

— И я не одета. — Кейт широко раскинула руки в стороны. — Ты же видишь — я уже в ночной рубашке.