Ширин Мелек - Кёсем-султан. Дорога к власти Страница 68

Шахзаде Мурад слышал. Слышал и знал, что скоро великого султана Османа… нет, проклятого предателя Османа, мерзавца, проклятого Аллахом братоубийцу, будут убивать.

Мурад слышал это и радовался этому.

Стены во дворце поросли диким плющом, и на них то тут, то там полно прекрасных выщербин. Тренированному юному батыру одиннадцати лет от роду ничего не стоит на них взобраться. Чем Мурад и пользовался, ускользая по ночам из собственных покоев, дабы погрузиться в жизнь ночного гарема.

Тайные перешептывания и хихиканье наложниц, мечтающих выбиться в любимые султанские жены, шахзаде Мураду надоели быстро. Хотя, надо признать, он почерпнул немало полезных знаний о том, какими кознями женщины удерживают подле себя мужчин. Пригодится, когда он, Мурад, станет султаном! В том, что это случится, мальчик почему-то не сомневался. Ну не век же предателю Осману, в самом деле, им быть!

Мехмед мог бы. Мехмед… Тут юный шахзаде стискивал кулаки (разумеется, если не висел где-нибудь на стене подобно летучей мыши), сжимал зубы и мотал головой, прогоняя непрошеные слезы, туманящие глаза и разум.

Мехмед мог бы стать султаном, о котором впоследствии слагали бы легенды, правление которого вошло бы в историю наподобие царствования Сулеймана Великолепного… нет, еще лучше, намного лучше! И его не сбили бы с пути истинного всякие курицы, наложившие на щеки правильный оттенок румян!

Что же до Османа…

Мурад помнил, как матушка заставила их всех – всех, включая предателя Османа! – дать клятву братской верности, как рассказывала об ужасных, леденящих кровь традициях прошлого, когда братья вынуждены были убивать друг друга на радость дворцовой клике. Матушка и тетушка Махфируз решили положить этому конец, обратив свой взор на царствование султанов далеких времен, решавших все семейные вопросы по-братски, и шайтан, казалось, был посрамлен этими мудрыми женщинами. Уж они-то точно не только о румянах думали, но и о благе всей Оттоманской Порты! Когда Мурад станет взрослым, он будет подбирать себе жен по мудрости, а не по блеску прикрытых длинными (умело накрашенными!) ресницами томных глаз и стройности стана (Мурад слушал, сколько времени занимает поддержание этой самой стройности, и лишь головой качал: нет бы умными вещами занялись, курицы безмозглые!). Шахзаде Мурад клятву дал, и шахзаде Мехмед ее радостно дал, и предатель Осман, гореть ему вечно в огненном озере, тоже дал эту клятву! И улыбался при этом, он улыбался, мерзкий шакал, проклятье своих достойных родителей!

Тетушку Махфируз Мурад крепко уважал, и когда Аллах забрал ее в хрустальный дворец, то искренне оплакивал. Куда более искренне, чем ее родной сын Осман, у которого вместо сердца клубок ядовитых змей!

В общем, невзирая на пользу от разговоров девчонок, Мурад вскорости заскучал – уж больно об одном и том же они болтали! Строгость наставниц-калфа, виды упражнений, снова строгость наставниц… Ха! Посмотрели б они, как обучают шахзаде, мигом бы принялись до небес своих учительниц превозносить! Еще девчонки обсуждали самих шахзаде (и от некоторых разговоров Мурад краснел жарко, а некоторые приводили его в ярость), султана и… Кёсем-султан с Халиме-султан, их сложные отношения.

После воцарения Османа, да покарает его Аллах, о Халиме-султан говорить и вовсе перестали, а зря, очень зря! Уж Мурад-то теперь знал это точно.

Разговоры евнухов тем более наводили зевоту. Что там поставляют в гарем, да кто там чего сказал, да у кого к дождю поясницу ломит… Кому это вообще может быть интересно? Так шахзаде Мурад думал раньше, но впоследствии научился находить в этой мути крупицы ценной информации, не говоря уже о байках, которыми щедро делился с новичками старый Юзман-бей. Их-то шахзаде готов был слушать с ночи до утра, жаль, что Юзман-бей быстро утомлялся.

Можно, конечно, было вызвать старика к себе и потребовать новых историй, но… так куда интересней. Да и вряд ли ему, шахзаде Мураду, старик расскажет что-либо, не дозволенное для ушей юных шахзаде. Уж в этом-то Мурад был свято уверен.

В общем, так намного интереснее.

Вот со старика Юзмана-то все и началось. Точнее, с того, о чем заговорили два евнуха, возвращавшиеся вроде бы к себе после того, как старик, щедро попотчеванный всякими сладостями, в очередной раз задремал. Тогда-то один и обронил другому:

– Проведешь их.

Второй кивнул. Вот и все, более ничего не было сказано, но для шахзаде ничего более и не требовалось. Кого-то, кому не следует бывать в гареме, следует в гарем провести. Непорядок!

И тайна, сладкая тайна, которую непременно следует раскрыть.

Мурад легко узнал евнуха – то был Осман, тезка султана, чтоб ему подавиться похлебкой из крыс! Интересно, в насмешку, что ли, судьба подбрасывает столь достойное имя таким никчемным людишкам?

Евнух Осман пошел к себе и пробыл в своей комнатушке некоторое время, а затем вышел. Шел, не крадучись, а с той особенной озабоченностью во взгляде и движениях, которая присуща евнуху, посланному куда-нибудь с незначительным поручением сильными мира сего. Подозрений такой человек в гареме не вызывает совершенно – он свой, а значит, имеет полное право здесь находиться. И спешить куда-то тоже имеет право. Наверняка, если такого евнуха остановить, то выяснится, что кызлар-агасы, а то и кто-нибудь из султанш, отослал его с важнейшим поручением. Скажем, дынь свежих поискать, ибо захотелось спелого лакомства посреди ночи. Или довести до сведения нерадивой служанки, что завтра госпоже следует принести платье именно сливового оттенка, а не персикового, как служанка себе наверняка надумала. И не важно, что госпожа ей про этот персиковый оттенок с полудня все уши прожужжала, – виновата все равно служанка, должна была догадаться, в следующий раз, так и быть, госпожа евнуха пошлет к непутевой. Таких женских разговоров Мурад тоже вдоволь наслушался.

Интересный способ скрыть важное, положив его у всех на виду. Тоже надо будет запомнить.

Ах, сколько же всего интересного скрывается в ночных переходах якобы спящего гарема!

Осман подошел к одной из неприметных дверей и отпер ее. Мураду пришлось проморгаться, чтобы увериться, что собственные глаза не подвели его.

Визирь Кара Давут-паша, кто бы мог подумать? Мурад, конечно, рассчитывал увидеть искателя приключений и уже заранее прикидывал, как бы напугать этого наглеца хорошенько, чтоб дорогу сюда забыл, а затем мимоходом намекнуть на проделки Османа Мустафа-аге, главному чернокожему евнуху, но такое!.. От возмущения и негодования в груди что-то сжалось. Да как он посмел? Как посмел?! Он ведь женат на родственнице султана! Стал визирем, пользуется всеобщим уважением! Мало ему, козлобородому кобелю?