Венита Хелтон - Гвардеец Бонапарта Страница 68

– Доминик, ты прекрасен! – приподнявшись на локте проговорила она. – Нет, любимый, постой, постой, не шевелись, дай мне на тебя посмотреть.

Он ощутил на животе мягкие женские волосы, когда она, обняв его, прикоснулась губами к кольцу на его пальце.

Не имея больше сил сдерживаться, мужчина легко и нежно толкнул девушку на подушки и вновь лег рядом с ней, спуская с ее плеч платье, а другой рукой в это время развязывал ее пояс.

– Лаура, я хочу видеть тебя без одежды.

– Пуговицы на платье сзади, Доминик… Доминик!

Внезапно он рванул платье у нее на груди и материя разорвалась с сухим треском. Вслед за этим он так же не щадя ее одеяний, рванул сорочку Лауры.

– Ничего, ничего, любимая, – возбужденно шептал он, целуя ее груди, – я куплю тебе дюжину новых платьев за каждую одежду, которую сейчас порвал.

– Глупый, разве я думаю о своих платьях, мне кажется, они больше мне не понадобятся, – тихонько засмеялась она.

Однако, в следующее мгновение ее тихий смех внезапно прервался, и девушка всхлипнула от наслаждения, когда Доминик нежно и властно раздвинул ей ноги и осторожно проник в нее. Осторожными движениями своего тела мужчина медленно, бережно повел партнершу в этом восхитительном любовном танце. Его шепот и нежные слова, которые он бормотал ей по-французски, по-испански, по-английски, казалось, затопили все ее существо и она, словно растворившись, плыла в чудесной любовной музыке, наслаждаясь ею, утопая в ней и возрождаясь к новой жизни.

– Я люблю тебя, Лаура, как я тебя люблю! Все мысли, вся моя жизнь до последней капли крови – твоя, милая, родная моя; всегда, всегда я любил тебя, будь моей, сердце мое, будь моей навеки.

Его слова, его прикосновения словно окутывали ее теплым, волнующим облаком. Словно в забытье, девушка услышала чей-то голос, звавший Доминика, незнакомый голос, гортанный и немного хрипловатый, и вдруг она осознала, что это она, забыв обо всем: о том, что рядом где-то могут быть люди, о том, что они на корабле, о том, что впереди опасности, – зовет его и умоляет:

– Возьми меня, Доминик, возьми меня.

– Я никогда не отпущу тебя, любимая моя.

Ей было спокойнее. О, боже! Наконец-то она чувствовала себя надежно защищенной от всех невзгод. Ей казалось, что она плывет на теплом, надежном нежном облаке, и она уже не знала где она – на нем или под ним. В полумраке комнаты девушка видела сияющие глаза Доминика и слышала его шепот.

– Где ты, любовь моя? Мне кажется ты так далеко от меня и в то же время так близко!

– Ты же знаешь где я, мы с тобой, – это ты взял меня сюда.

Доминик своими пальцами бережно убрал с ее лба влажные волосы и прошептал:

– Ты все еще боишься, Огонек?

– Да, немножко. Нам надо будет сказать отцу Дюбуа, чтобы он начал венчание с тех самых слов, на которых в прошлый раз закончил.

– Он откажется, – прошептал Доминик, поглаживая лицо любимой. – Ты же понимаешь, – это же такая церемония, в которой все освещено долгой традицией, из нее ни одного слова не выбросишь.

– Тогда я скрещу пальцы за спиной, когда она начнется.

– И я тоже, надеюсь, что ангелы не обратят внимания на нашу суеверность.

Его ласки вновь воспламенили их страсть и влюбленные, вновь обняв друг друга, забылись в любовном порыве. Когда все закончилось, Лаура спросила, улыбаясь:

– Ты хочешь спать?

– Нет.

– Вот и хорошо. Я тоже не хочу. Может, давай еще… поговорим?

Солнечные лучи упали на постель. Доминика рядом не было, однако возле ее головы, на подушке, лежало его кольцо. Лаура примерила его на все пальцы по очереди. Кольцо держалось только на большом пальце левой руки и девушка подняла руку к свету полюбоваться тем, как красные лучи сверкают и весело искрятся на рубиновых гранях.

Раздался стук в дверь и, прежде чем Лаура смогла ответить, в комнату проскользнула Ида, неся в каждой руке по ведру воды.

– Хорошо спать прошлой ночью, детка?

Девушка натянула покрывало до подбородка и из-за всех сил, стараясь не покраснеть, ответила:

– Сносно, а ты?

– Глаз не сомкнула, всю ночь пялиться в потолок, – женщина подошла к маленькой деревянной лохани в углу комнаты и вылила туда воду из ведра. – Лучше иди, мойся, пока вода не становится холодной.

– А ты что, не собираешься выйти?

Ида подбоченилась и проворчала:

– Я смотреть на твою задницу с тех пор как тебе год. Моя не думать, что она сильно меняться только потому, что ты поспать с мужчиной.

– Ида!

– Не уметь подождать два дня, чтобы сходить в церковь.

Ничего не отвечая, Лаура завернулась в простыню и подошла к лохани. Она села, но ноги ее так и не поместились там и, сидя в этой нелепой позе, она беззаботно сказала:

– Некоторым следует попытаться раз и навсегда заниматься только своими делами.

– Ну-ну, ладно, – Ида миролюбиво махнула рукой, подошла к столу с остатками вчерашнего ужина и взяла кусок жареного цыпленка. – По крайней мере, вам хватить времени сперва поесть, – довольно пробормотала женщина.

– Доминик сказал, что ничего вкуснее он никогда не ел.

– Я и не удивляться, – Ида стала убирать каюту и начала собирать разбросанную по полу одежду Лауры.

– Ида, не нужно, я сама.

Однако было уже поздно. Ида заметила, что платье порвано и поцокала языком.

– Да, да. У вас быть немного времени, чтобы поесть, похоже, чертовски поспешные молодые люди.

– Послушай, ты меня вгоняешь в краску.

– А-а, у тебя еще есть чувства стыдиться?

– Ну, Ида!

– Я идти тебе за другим платьем, надо, чтобы кто-то объяснил мужчине, зачем есть пуговицы. Ты должна знать. У тебя остаться только два платья, – свернув в узел испорченную одежду, женщина вышла из каюты.

Лаура облегченно вздохнула, когда ее «дуэнья» вышла из комнаты. Придирчивости Иды хватило бы с избытком на двух матерей.

Час спустя, одевшись в свое платье с передником и белым палантином, девушка вышла на палубу. С кормы до нее долетали соленые брызги, в снастях посвистывал ветер и все вокруг словно дышало свежестью, силой и счастьем. Лаура заметила, как сверху ей помахал рукой Тим, и в ту же секунду услышала позади себя голос Доминика.

– Тим почти так же проворен, как и все остальные матросы. Его мать будет ужасно рада и горда, когда увидит его.

Лаура резко повернулась.

Одетый в черные матросские штаны и открытый жилет из черной кожи, Доминик в это мгновение совсем не походил на того изысканного джентльмена, которого она знала в Новом Орлеане. Скорее уж он был похож на самого отъявленного головореза с пиратского корабля. Он наклонился и поцеловал руку девушки.

– А я даже и не слышала, как ты подошел, – улыбнувшись, воскликнула она.