Вирджиния Хенли - Брачный приз Страница 69

— Видишь ли, Алиса, я люблю свою жену. Впрочем, тебе этого не понять. Ты ненавидишь мужа с такой силой, что не задумалась бы отравить его… Возможно, Глостер выпил вино, предназначенное для Гилберта? Все мы можем поведать ужасные истории, Алиса… если не хватит ума держать язык за зубами.

Вскоре Алиса была вынуждена отправиться под надзор королевы. И хотя она купалась в роскоши, все же изнывала от скуки: при дворе было не веселее, чем зимой на кладбище. Алиса обвиняла в своих злосчастьях Роджера де Лейберна и поклялась уничтожить его вместе с женой, белокурой мерзавкой Розамонд Маршал.

Стратегия Эдуарда Плантагенета оказалась удачной. Он знал, что тот, кто владеет Суссексом и Кентом, правит Англией. Если сторонники короля сумеют удержать земли к югу от Лондона, значит, дорога для французских солдат, завербованных королем Генрихом, будет открыта. Поскольку пять портов были захвачены Симоном де Монфором, Эдуард зашел с тыла и намеревался брать город за городом.

Война разгорелась с новой силой. Главная дорога от побережья к столице проходила от Дувра к Кентербери, а потом от Рочестера в Лондон. Войска баронов взяли Рочестер. Узнав об этом, король Генрих сбежал из Лондона, чтобы присоединиться к сыну. Армия Эдуарда направилась по дороге, проходившей от Гастингса к Льюису, а оттуда к столице.

У Симона не хватало людей, чтобы охранять обе дороги, так что, когда разведчики доложили о продвижении вражеских войск к Лондону, он приказал своим людям направиться к Флетчингу, находившемуся в девяти милях от Льюиса. Там, вблизи Уилда, он спрятал солдат и стал ждать, как хищник в засаде.

Эдуард Плантагенет повел армию к Льюису, где он и его рыцари остановились в замке, принадлежавшем Джону де Уоррену. Его шпионы уверяли, что королевские силы превосходят численностью армию баронов. Неиссякаемая энергия побуждала принца ринуться в бой. Наступило тринадцатое мая. Ровно месяц и десять дней с тех пор, как они покинули Оксфорд.

А тем временем де Монфор под покровом темноты перевел своих людей под высокий гребень холмов Дауне, в графстве Суссекс, к северу от Льюиса. Великий полководец надел на кольчугу простое сюрко, а бароны носили на спинах белые кресты — символ крестовых походов в знак справедливости своего дела. Вверх по откосу вели две дороги: одна, почти вертикальная, поднималась между пиками Блэк-Кэп и Маунт-Гарри. Другая, подлиннее, но более безопасная, вилась вокруг Маунт-Гарри. Пехотинцы и лучники Симона карабкались по первой дороге. Конные рыцари и тяжеловооруженные воины шли по второй.

Симон де Монфор рискнул всем, чтобы занять Дауне и напасть на королевскую армию до того, как она соединится с чужеземными наемниками, которые разбежались, когда он занял Лондон. Наконец его солдаты добрались до вершины. Рассвет красил серое небо розовым, перед ними предстала прямая дорога на Льюис.

Королевская армия только просыпалась, и появление врага застало людей врасплох. Эдуард, Роджер и Гарри вскочили на коней и принялись с бешеной скоростью раздавать приказы. Каким-то чудом Эдуард успел построить своих людей в боевом порядке, прежде чем армия баронов собралась для удара.

Отец Эдуарда, король Генрих, настоял на своем командовании центром. Эдуард и Ричард Корнуэльский пытались разубедить его, но Генрих настоял на своем. Принц Эдуард, исполненный яростной воли к победе, чувствовал, что было бы безопаснее, если бы он взял командование всем войском на себя. Неохотно уступив отцу, он повел правый фланг, а Ричард — левый, оставив центр Генриху.

Симон де Монфор поручил центр новому графу Глостеру, неистовому Гилберту де Клару, правый фланг — сыновьям Генри и Симону, на левом же были рыцари, распоряжавшиеся отрядами лондонских солдат. Сам Симон командовал большим отрядом конного резерва, выжидавшего на вершине холма момент, когда в обороне противника появится слабое звено.

Эдуард Плантагенет, полный яростного нетерпения, бросился на врага, двигавшегося с восточного гребня. Роджер де Лейберн, скакавший впереди конных рыцарей, подумал о шестнадцатилетних мальчишках, идущих в свой первый бой. Он хорошо помнил собственную растерянность и потрясение, когда очутился в центре битвы, где приходилось убивать, чтобы не погибнуть самому.

Но тут началась кровавая бойня, и для мыслей времени не осталось. Войска схлестнулись под оглушающий грохот копыт, бряцание мечей и дикие вопли. Конные рыцари и пешие солдаты врага, не устояв перед натиском воинов Эдуарда, стали отступать за перевал. Погоня растянулась на четыре мили.

Симон де Монфор ничем не мог помочь левому флангу, но когда люди Эдуарда исчезли за перевалом, граф увидел счастливую возможность спуститься с холма и атаковать центр всеми своими силами.

Чаши весов то и дело опускались в разные стороны. В воздухе свистели окровавленные мечи, булавы и боевые топоры. Убитые падали под копыта боевых коней, повсюду лежали раненые, вопя от боли. Оборона Ричарда Корнуэльского уступила натиску противника, а сам он был взят в плен. Потом и центр оказался разбит, а король Генрих ретировался в монастырь Льюиса, где нашел убежище.

Уничтожив бегущего противника, Эдуард стал собирать своих растянувшихся на четыре мили людей и повел их обратно на поле боя. К несчастью, времени на это ушло слишком много. Когда Эдуард вознамерился бросить свою победоносную кавалерию на резервные силы баронов, оказалось, что сражение уже проиграно. Жажда крови взыграла в сердце Эдуарда, и, несмотря на то что силы были явно неравны, он стремился продолжить бой. Роджер де Лейберн хладнокровно объяснил принцу, что в этом случае он потеряет всех своих людей, но ничего не добьется. Куда умнее отдать приказ пехотинцам бежать в безопасные места и ждать там нового приказа вновь встать под знамена принца.

Признав правоту друга, Эдуард последовал его совету, а сам вместе со своими рыцарями укрылся в замке Джона де Уоррена.

Улицы Льюиса, заваленные мертвыми телами и усеянные ранеными, походили в ту ночь на скотобойню. Симон де Монфор окружил монастырь и замок, но решил обойтись без дальнейшего кровопролития и потребовал капитуляции. Всю ночь посредники сновали между монастырем, замком и лагерем де Монфора, обсуждая условия заключения перемирия.

Эдуард сидел поодаль от своих рыцарей, никого не желая видеть. Эта ночь стала самой унизительной в его жизни. Он был уверен, что может помериться силами с крестным, у которого учился воинскому искусству, но проиграл битву, увлекшись погоней за врагом. В эту минуту он ненавидел себя и с еще большей силой ненавидел непобедимого воина Симона де Монфора.

Только один рыцарь посмел приблизиться к лорду Эдуарду, так и не снявшему окровавленных доспехов.