Джоан Вулф - Обман Страница 7

— Учтите, что беседы у нас с вами не получится, — предупредила я. — Я научилась танцевать вальс всего несколько недель назад, и мне нужно следить за тем, чтобы все делать правильно.

— Я буду хранить полное молчание, — пообещал он, и мы закружились в танце.

Когда после Венского конгресса вальс впервые заявил о себе в Англии, многие сочли этот танец аморальным. До этого танца с Адрианом я не могла понять, почему у людей сложилось такое мнение. Теперь до меня дошло, в чем тут, по-видимому, было дело. С первых же так-тов я обнаружила, что близость Адриана будит в моем теле чувства, которые никак нельзя было назвать благочестивыми. К тому моменту, когда мы завершили первый круг по залу, я окончательно убедилась, что эти чувства действительно шли вразрез с существующими моральными постулатами.

Во время моего пребывания в Лондоне я неоднократно танцевала вальс, но со мной никогда не случалось ничего подобного. Я не могла понять, в чем тут дело. Адриан держался на вполне корректной дистанции, не пытался сжимать мою талию, как делали до этого некоторые другие джентльмены. Тем не менее, я необычайно остро реагировала на прикосновение его рук, на близость его большого тела.

Ощущение это было весьма необычным и нервировало меня, поэтому я очень радовалась тому, что мне не нужно с ним разговаривать. Когда вальс закончился, мой дядя подошел ко мне и увел из зала.

— Сегодня вечером вы прелестно выглядели, Кейт, — сказал мне дядя, когда мы, возвращаясь с бала, ехали по лондонским улицам в его карете. — Несомненно, этого же мнения придерживались и молодые люди, присутствовавшие на балу: вы ни разу не остались без партнера. Даже Грейстоун танцевал с вами! Вы делаете успехи.

В голосе лорда Чарлвуда проскальзывали елейные нотки, от которых у меня в душе что-то неприятно сжималось.

— Лорд Грейстоун всего лишь проявил учтивость, — заметила я, стараясь говорить как можно небрежнее. — В конце концов, вы не оставили ему выбора, дядя Мартин.

— Он не был похож на человека, который действует по принуждению, — сказал дядя еще более сладким голосом.

— Всем прекрасно известно, что лорд Грейстоун вот-вот сделает предложение леди Мэри Уэстон, — подала из темноты кареты голос кузина Луиза.

Мне показалось, что это замечание позабавило дядю: он издал негромкий смешок. От этого сердце мое забилось чаще, и я в первый раз за последнее время призналась себе, что боюсь. Я редко испытывала чувство страха, оно было мне плохо знакомо. Должна сказать, что это ощущение не из разряда приятных.

«Не будь дурой, — ругала я сама себя. — Лорд Чарлвуд может не нравиться тебе, но в нем нет ничего такого, из-за чего его следовало бы бояться».

Сердце мое, однако, продолжало биться учащенно, а на душе по-прежнему было тревожно. Каждая клеточка моего тела стремилась прочь от человека, который сидел рядом со мной в темноте кареты. Когда он протянул руку и накрыл ею мою, я нервно вздрогнула.

— Я напугал вас, Кейт? — спросил он и повернул мою кисть так, что теперь она лежала у меня на коленях ладонью вверх.

Этот человек вызывал у меня отвращение. Он был похож на тех людей, о которых мне нередко рассказывал отец: у них приятная внешность, но им нельзя доверять. Палец его уверенным движением погладил мою ладонь. Я отдернула руку и почувствовала, как он улыбается в темноте. «Мне надо бежать от него, — подумала я. — Мне надо бежать».

На следующий день мистер Паттнам, один из молодых людей, с которыми я танцевала на балу, появился в доме моего дяди на Беркли-сквер, чтобы свозить меня в Гайд-парк. Пять часов для лондонцев особое время. Именно в пять часов вечера представители и представительницы столичного высшего общества появлялись на улицах, чтобы, как говорится, на людей посмотреть и себя показать.

После того как мистер Паттнам помог мне взобраться на высокое сиденье своего экипажа, я окинула взглядом его лошадей. Фаэтон был запряжен парой пропорционально сложенных и хорошо ухоженных животных серой масти. Оглядев их, я невольно посмотрела на сопровождавшего меня молодого человека с большим интересом, чем раньше. Он был похож на кролика, однако я решила, что человек, обладающий такими лошадьми, должен иметь какие-то скрытые достоинства.

— Мне нравятся ваши лошади, мистер Паттнам, — сказала я.

— Они у нас всего месяц, — признался он с улыбкой. — Мы купили их у Ладрингтона после того, как он серьезно проигрался. Ему пришлось распродать всю свою конюшню.

Во время прогулки мы говорили о лошадях. Приближался вечер. Улицы Лондона были забиты фургонами торговцев, однако мистер Паттнам весьма умело управлялся с вожжами, благодаря чему мое мнение о нем стало еще выше. Добравшись до парка, мы влились в толпу прогуливающихся людей, одетых по последней моде.

Широкая тропа, окаймляющая озеро Гайд-парк-лейк, прямо-таки кишела всевозможными экипажами. Здесь были и роскошно украшенные традиционные кареты, в которых сидели леди в изысканных туалетах, чьи кучера в роскошных ливреях восседали на козлах, и высокие и низкие фаэтоны, которыми правили молодые люди вроде мистера Паттнама; здесь можно было увидеть ландо, кабриолеты и парные двухколесные экипажи; сытых, прекрасно обученных верховых лошадей, на которых гарцевали леди с безукоризненными манерами и джентльмены в высоких сапогах, кожаных бриджах и кашемировых фраках. Словом, для любого любителя лошадей Гайд-парк в эту пору был просто мечтой, и мы с мистером Паттнамом с удовольствием и со знанием дела обсуждали каждое животное, попадавшееся на нашем пути. Я наслаждалась каждой минутой прогулки и забыла обо всем на свете, как вдруг рядом с нами неожиданно остановился фаэтон.

— Паттнам! — послышался повелительный голос. — Остановитесь на минутку, пожалуйста.

Мистер Паттнам натянул вожжи. Кучер следовавшего за нами высокого фаэтона был вынужден резко свернуть в сторону, чтобы избежать столкновения.

— Это лорд Стейд, — с удивлением и смущением сказал мой спутник, и я, прищурив глаза, стала смотреть на человека, ради которого мой отец предпринял свой последний визит в Ньюмаркет, закончившийся столь трагически.

Маркиз Стейдский, он же лорд Стейд, был широкоплечим мужчиной с бычьей головой и немигающим взглядом карих глаз, которые он не сводил с меня на протяжении всего разговора с Паттнамом по поводу предстоящих скачек, которые должны были состояться в Ньюмаркете. Было очевидно, что мистер Паттнам, с одной стороны, чрезвычайно польщен вниманием маркиза, а с другой — чувствует неловкость из-за того, что лорд Стейд столь бесцеремонно меня разглядывает.

— А кто эта молодая особа? — спросил наконец лорд Стейд, сделав жест рукой в мою сторону.