Хиллари Эскотт - Испытание любви Страница 7

— Крутые меры!

— А что бы ты сделал, если бы я заинтересовалась другим мужчиной? — язвительно спросила Мей. — Предпочел бы отвернуться и сделать вид, что ничего не замечаешь?

— Я бы тебя убил. — Коста произнес это спокойно, но с такой решимостью, что по спине Мей побежали мурашки.

— Чудесно! — фыркнула она. — Не успели мы провести в обществе Франчески и нескольких часов, как уже начали ссориться, разводиться и убивать друг друга.

Точно, эта итальянка просто ведьма, хмуро подумал Киприади. Причем очень опасная.

— Кстати, раз уж мы затронули эту тему, — продолжала Мей, — что ты думаешь по поводу упоминания Франческой моего бывшего ухажера?

— Антонио Бьянки?

— Его самого.

— Ты все еще интересуешься им?

— Нет, — решительно мотнула головой Мей. Ей самой казалось странным, как пройдохе-итальянцу удалось пробить брешь в ее броне. Ведь обычно Мей за версту чуяла в поклонниках интерес не к ней самой, а к благосостоянию ее семьи. Вероятно, секрет успеха Антонио заключался в чрезвычайной терпеливости, умению нажать на нужные кнопки в нужный момент. В итоге Мей упала прямо к нему в руки, как спелый персик.

— Уверена? — настойчиво переспросил Коста. Он еще сомневается, подумала Мей. Да Антонио в подметки ему не годится!

— Абсолютно. Даю тебе честное слово.

— Благодарю.

— Вот он, рецепт счастливого брака!

— Цинизм тебе не к лицу, дорогая, — усмехнулся Киприади.

— Мне в самом деле нравится наша взаимная искренность. По-моему, очень ценное качество.

— С этим трудно спорить, солнышко. Обратная дорога домой не заняла много времени. Вскоре «порше» свернул в знакомую тенистую аллею, и спустя несколько минут супруги вошли в дом.

— Ты должна назвать мне имя клиентки, которая подвела тебя, — сказал Коста, когда они уже были внутри. — Я разберусь с этим делом.

— Ни за что! Сама справлюсь.

— Но почему? Ведь мне совершенно не трудно, да и гораздо привычнее заниматься подобными проблемами.

Мей смерила его взглядом.

— Потому что я независимый человек.

— И очень упрямый, — дополнил Коста.

— Нет, просто самодостаточный. Обещаю: если не смогу справиться с этим, обязательно обращусь к тебе.

И на том спасибо, хмыкнул про себя Киприади.

— Мы и дальше будем препираться или все-таки отправимся в постель? — саркастически поинтересовался он.

Мей вдруг очень захотелось повернуться к мужу спиной и подняться по ступенькам в гордом одиночестве. Однако отказ Косте одновременно означал и отказ себе. А Мей сильно нуждалась в его успокаивающих прикосновениях, в осознании принадлежности ее тела этому человеку. Она испытывала потребность ощутить под покровом ночи, что Коста видит в ней нечто более важное, чем просто удобную спутницу жизни. Ей не хотелось потерять иллюзию реальности их брака, ведь гораздо удобнее думать, что союз с Костой основан на чем-то несравнимо большем, нежели хороший секс.

— Конечно, пойдем в постель, — кивнула Мей.

— Негодница! А если я устал?

Мей сморщила нос.

— В самом деле? Ну, тогда я не стану зря расходовать твои силы.

Коста рассмеялся, взял ее за руку и повел в спальню.

— Посмотрим, кто первый запросит пощады!

Я, подумала Мей спустя несколько минут, когда ее дыхание участилось из-за того, что муж потянул вниз молнию на спинке платья. В этом действии содержалось обещание чувственного, блаженства. Коста обладал восхитительной проницательностью, позволявшей угадывать самые тайные желания жены и удовлетворять их.

Причем весьма искусно, добавила Мей про себя, когда платье упало на пол и кончики пальцев Косты начали путешествие по ее обнаженной коже в поисках резинки трусиков, которые вскоре разделили участь вечернего наряда.

Туфли Мей сбросила сама. Затем она занялась одеждой мужа. На нем было слишком много всего. Мей сняла с Косты пиджак, развязала галстук и нетерпеливо расправилась с пуговицами на рубашке.

Киприади припал губами к чувствительной ямке на шее жены, и от этой точки пошли волны изысканного наслаждения. А Коста принялся дразнить Мей языком, периодически легонько покусывая за мочку уха.

Вскоре мужская рубашка упала на ковер, а женские пальцы занялись пряжкой на ремне и молнией на брюках. Коста тоже внес вклад в собственное раздевание: он стащил туфли и носки. Она сдвинула вниз трусы Косты, восхищенно ахнув при виде свидетельства его желания. Мей всегда поражала способность этой части мужского тела приводить ее в исступление. Не в силах справиться с искушением, она легонько провела кончиками пальцев вдоль всей бархатистой поверхности этого органа.

— Дорогая, — сдавленно произнес Коста, — если ты не желаешь, чтобы я толкнул тебя на кровать и взял без всяких прелюдий, лучше прекрати это.

Мей подняла голову и лукаво взглянула ему в глаза, продолжая действовать рукой.

— Полагаешь, это возможно?

— Господи Иисусе! — хрипло выдохнул Киприади, решительно притягивая жену к себе.

Его поцелуй взбудоражил все ее чувства, задел тончайшие струны души. Она совершенно лишилась власти над собой. Остался только этот человек, восхитительное мгновение, которое они вместе переживали, и наплыв эмоций, столь захватывающих, что голова шла кругом.

Собственное тело в этот миг казалось Мей хорошо настроенным инструментом, на котором играл музыкант-виртуоз. Оно пребывало в экзальтации, чутко отзываясь на малейшее прикосновение мастера.

Мей обожала объятия Косты, мощь его тела и страсть, не без труда обуздываемую силой воли. Иногда этот контроль безумно хотелось нарушить. Интересно, каково было бы заняться с Костой любовью без всяких внутренних ограничений? Добраться до самого сокровенного нутра его мужской сути и заставить взять себя со всей первобытной, не знающей границ жадностью?

Боже правый, одна только мысль об этом ввергает в трепет и превращает кровь в пылающую лаву!

Губы Косты тронули висок жены, словно он хотел показать, что понимает, какой огонь сжигает ее изнутри. В этот раз именно она взлелеяла его страсть, возвела желание в невыносимо пронзительную степень, а потом сама же утолила во время чрезвычайно сладостного единения, после которого они остались лежать, покрытые испариной и задыхающиеся.

— Ведьма… — хрипло констатировал Коста, прежде чем прижаться губами к ее груди.

— Ммм… — удовлетворенно и лениво согласилась Мей. Однако в следующую секунду с ее губ слетел судорожный вздох: это Коста принялся ласкать языком и покусывать вздыбленный розовый сосок.

Вдоволь насладившись игрой, Киприади вдруг резко поднялся с кровати, подхватил жену на руки и понес в ванную, под душ. Некоторое время Коста и Мей нежились под ласковыми струями теплой воды. Затем вытерлись большими махровыми полотенцами и вернулись в постель, спать.