Песня для разбитого сердца - Елена Барлоу Страница 7

— Поразительно, на что порой родители готовы ради своих детей!

— Жаль, что мне не так повезло.

Но отчим его даже не услышал. Он был слишком поглощён предвкушением новой победы. Алекс прикрыл усталые глаза, чтобы хоть ненадолго убежать от этой реальности, где за него всё решали другие, где его мнением никто не интересовался. Где он был игрушкой для битья.

Он бы хотел преподавать в училище дисциплины, но не хватало опыта и связей. Он бы хотел остаться в Бельгии или Франции, но это оказалось невозможно. А больше всего он хотел бы стать свободным. Но он никогда и не был свободен. Как детёныш волка, выросший в неволе. Если отпустить его, дворовой собаке, которой он стал, там не выжить.

Эшбёрн продолжал предаваться фантазиям о будущем, где виконт Саутфолк станет его роднёй, пока Алекс мысленно поднимался на сооружённый для него эшафот.

Глава 3

Март, 1819 год

Рединг, Беркшир, Англия

Тем прохладным мартовским утром в городском двухэтажном доме виконта Саутфолка, расположенном в одном из лучших районов столицы графства, было необычайно тихо. Прошлым днём хозяева гостили у своих друзей, и теперь отсыпались после бурной ночи. Можно сказать, что виконт давно так не веселился и до самого падения в постель бормотал, что счастлив был «дать жару» на той вечеринке.

Единственной, кто проснулся раньше родителей, была Кейли. Она не имела привычки спать допоздна, да и вряд ли танцы или пара бокалов шампанского могли лишить её сил и бодрости. Девушка уже месяц как вернулась из частного лондонского пансиона, а всё никак не могла отказаться от привычки одеваться и готовиться к завтраку самостоятельно. Она отвыкла от опеки домашней прислуги, хотя очень соскучилась по своей горничной Оливии, и теперь каждое утро просто забывала позвать её. За завтраком она была уже одета, причёсана и свежа, как распустившаяся роза.

Нынче утром девятнадцатилетняя Кейли Хардинг причесалась, облачилась в любимый домашний халат и шаль и преспокойно спустилась в холл, мурлыча какую-то песенку. Она улыбалась, вспоминая, как мисс Шарп негодовала по поводу множества её «вредных привычек», вроде громкого смеха, насвистывания мелодий посреди коридоров пансиона и кривляний за спинами учительниц. Впрочем, этим грешило большинство старших девочек, все они были подружками Кейли, но расставание с ними стало единственным неприятным воспоминанием, связанным с тем местом. В остальном Кейли лишь стремилась вернуться домой.

Девушка прошла мимо лакея, забрав у него почту с благодарной улыбкой. Затем посетила кухню, утащив у миссис Ридс кусочек свежего хлеба, зашла в гостиную, чтобы поправить штору на окне и взглянуть на строящуюся ратушу напротив их дома, и лишь тогда взглянула на пару писем.

Одно из них предназначалось её отцу. Кейли отложила конверт, затем внимательно изучила второй, присланный на её имя. На мгновение её сердце упало, потому что она узнала обратный адрес. Это определённо был плохой знак.

И вот, дрожащими пальцами она распечатала конверт и прочла содержимое открытки, оказавшейся в нём. Не поверив в то, что только что прочла, она сделала это снова. Она была без очков, поэтому поднесла открытку близко к лицу.

Кейли замерла, будто статуя. Недоеденный кусочек хлеба выпал из её пальцев на ковёр. А затем она издала такой громкий и пронзительный крик, что, пожалуй, он смог бы поднять из могилы призрак короля Генриха I, чьё аббатство находилось в том же районе города.

Разумеется, весь дом мигом встал на уши. Виконт с супругой проснулись, чуть не подскочив с постели и, едва поспевая запахнуть халаты, спустились вниз. Тут уже и половина всего штата прислуги сбежалась. Начался такой галдёж, что разогнать их смог лишь громкий приказ виконта.

— Детка, что за визги?! Я уж было решил, что у нас пожар!

— Или очередные военные действия начались, — заметила леди Кларисса.

Кейли, разумеется, уже не кричала. Она просто стояла около столика, смяв в руке открытку. Побагровев от злости, она протянула открытку мачехе:

— Что это?! Что это такое?!

Совершенно спокойная леди Кларисса взяла (не без труда) из цепких пальцев девушки смятый клочок и прочитала.

— Как она смеет?! Как смеет эта стерва посылать мне такое! — Кейли вцепилась руками в спинку ближайшего кресла, просто потому что ей нужно было что-то сжать. — Она лжёт! Лжёт! Мама, вы вообще в курсе, что это всё значит?

Виконт стоял позади супруги, хлопая глазами, как сонный филин. Он ничего не понимал, пока жена не дала ему прочесть злополучную открытку. Лишь после этого он выдохнул и с тяжким вздохом опустился в кресло.

— Ты всё об этом капитане Стоуне! Господь Всемогущий, Кейли! Я думал, ты им уже переболела!

— Папа!!!

— Ну всё, всё! Прекрати истерику!

— Папа, я сотню раз говорила тебе, что всё, что я делала, и в том числе этот дурацкий пансион — всё это ради него!

— Боже, помоги мне…

Тогда леди Кларисса лениво пригладила свои каштановые кудри, затем сказала:

— Для начала, успокойся. Ты и так устроила для прислуги представление с утра пораньше. Достаточно на сегодня сцен. Во-вторых, с каких это пор Ребекка Ноксвелл решила, что выходит замуж за Александра? Мы виделись с лордом Эшбёрном в прошлом месяце, и он сказал, что его сын остаётся в Лондоне до середины марта, пока не закончатся курсы у его солдатиков. Ни о какой свадьбе и речи не шло.

— Эта Ребекка просто змея! — произнесла Кейли. — Она прекрасно знает, что я люблю Александра Стоуна, и пока я торчала в том пансионе, она крутилась вокруг его отчима. Она хочет за Александра замуж, я знаю это!

Затем девушка вдруг приложила ладонь к груди, прикрыла глаза ненадолго и опустилась на краешек подоконника.

— А вдруг она встречалась с ним и за пару недель они так сблизились, что он решил жениться на ней? О, папа-а-а…

— Успокойся, дорогая! Твой капитан настоящий кремень1, вот уж воистину! Да ни одна столичная девица не сумеет его охомутать, поверь мне.

— Ребекка Ноксвелл знает его всего полгода, а ты уже почти четыре, — заключила леди Кларисса. — И вряд ли Эшбёрн промолчал бы о таком. Уж я успела его изучить. Он так хочет, чтобы вы с его сыном поженились, что готов был бы похитить любую другую леди и спрятать её куда подальше, лишь бы тебе не мешать.

После такого Кейли действительно успокоилась. Ей, конечно, всё ещё было горько из-за открытки, но она поверила, что это был лишь фарс ради обмана.

— Эта