Кэндис Герн - Ярмарка невест Страница 70

Гилберт отодвинул тарелку, хотя едва притронулся к еде.

– Да. Понимаешь, у меня были долги. Я потратил деньги, чтобы расплатиться.

– Понимаю. Ты продал жену, чтобы выкупить свои долговые обязательства. Другие в подобных случаях продают лошадь или картину. Как мудро было продать жену, которая тебе никогда не была нужна.

– Верити! – Гилберт выглядел несчастным и, казалось, сейчас разрыдается. – Это было отвратительно и несправедливо, я знаю. Я должен буду жить с тем, что натворил. Я не жду, что ты меня простишь. Но как только я получу это место в министерстве внутренних дел я сделаю все для тебя, обещаю. Вот увидишь, Верити! Я обещаю, что сделаю все, что ты только пожелаешь.

Неужели? А как насчет ее желания видеть темного чужака, которого она покинула?

Верити промолчала. Она высказала то, что думала, повторяться не было необходимости. Гилберт ее законный муж, и она обязана идти туда, куда он захочет. Может быть, в Лондоне ей удастся начать новую интересную жизнь. Если бы она могла занять себя полезным делом, то этого, возможно, было бы достаточно.

Но будет ли этого достаточно, чтобы успокоить боль в сердце от тоски по оставленному: по Корнуоллу, по Пендургану, по рыжему семейству Ченхоллзов и доброй миссис Трегелли, по бабушке Пескоу и женщинам Сент-Перрана, по Джеймсу?

Нет. Ничто и никогда не сможет заглушить в ее сердце тоску по Джеймсу.

Глава 12

Он нашел их. У него на это ушло вдвое больше времени, чем он рассчитывал, но в конце концов Джеймс напал на след Расселла в «Бычьей голове» в деревне Алстон-Кросс. Расселл нанял почтовую карету, обычный неприметный экипаж, так что было легко потерять его след.

Больше всего времени Джеймс потерял в Лискиде, когда помчался по ложному следу на север, к Тавистоку. Прошло некоторое время, пока он понял, что преследует не ту карету, потом еще несколько часов потратил на обратную дорогу и на то, чтобы обнаружить, что Расселл едет на юг, в сторону Плимута. Долгие летние сумерки угасли, и наступила темнота, когда он заметил одинокую карету во дворе постоялого двора «Бычья голова».

Он почти не смел надеяться, что это действительно нанятая Расселлом почтовая карета, но когда хозяин постоялого двора подтвердил, что его гости – мистер и миссис Расселл, Джеймс чуть не лишился сил от охватившего его чувства облегчения. И изнеможения. Он смертельно устал. У него не было сил встречаться с Расселлом, бороться за свободу Верити.

Джеймсу пришлось подкупить хозяина постоялого двора, чтобы тот объяснил ему, где находятся комнаты Расселла. Он водил Джеймса по каким-то похожим на кроличьи норы проходам и узким лестницам, пока наконец не остановился и не показал на расположенную в конце коридора дверь, к которой вели две ступеньки.

– Это гостиная, – сказал хозяин. – Из нее вход в спальню. Им только что принесли ужин, так что, скорее всего, они в гостиной. Хотя пара молодая, тут точно сказать нельзя. – Уходя, хозяин угрожающе глянул на Джеймса.

Джеймса охватило волнение. Верити находится за одной из этих дверей, и он готов за нее драться.

Давно уже у него не было такого боевого настроя, в его жизни долго не было ничего такого, за что стоило бы бороться. Возможность разбить физиономию Гилберта Расселла, превратить ее в кровавую массу разжигала в Джеймсе стремление ринуться в драку.

Он поднялся по ступенькам, ведущим в гостиную, и повернул ручку двери, готовый вышибить ее пинками, если она окажется заперта. Нет, дверь довольно легко поддалась и открыла ему путь в маленькую комнату с побеленными стенами и деревянными панелями. В камине ярко горел огонь. Верити сидела за столом у камина. Расселл стоял спиной к двери и грел руки над огнем.

Верити застыла от изумления, чашка, которую она держала в руке, со звоном ударилась о блюдце.

Расселл повернулся.

– Что за черт?

Увидев Джеймса, он пролепетал:

– О Господи! – попятился в сторону Верити и положил руки на спинку ее стула.

Джеймс пристально смотрел в глаза Верити. Он увидел в них сменяющие друг друга чувства – удивление, понимание, облегчение, радость, – которые не давали ему отвести взгляд. У него в душе перемешались гнев и радость, ему нестерпимо захотелось схватить ее на руки и унести оттуда. Как бы ему этого ни хотелось, он не позволит себе решать за нее. В этот раз ее голос должен быть решающим, поскольку речь идет о ее судьбе.

– Ч-что вы здесь делаете? – спросил Расселл, изо всех сил стараясь держаться дерзко, но у него это не получилось, и он выглядел жалким. – Я думал, наше дело закончено. В-вы нашли кошелек, который я вам оставил?

Джеймс сунул руку в карман пальто и вытащил оттуда кожаный кошелек. Перед тем как уехать, он подобрал все до одной монеты, рассыпавшиеся по полу библиотеки. Он хотел швырнуть проклятый кошелек Расселлу в лицо, но этот трус стоял позади Верити, прикрываясь ею. Вместо этого Джеймс бросил мешочек на стол с такой силой, что посуда подпрыгнула и зазвенела, а одна вилка отскочила на край стола и со звоном упала на пол.

– Мне не нужны твои поганые деньги, – сказал Джеймс.

Он взял себя в руки, оценивающе взглянув на Расселла.

Молодой человек был похож на испуганного кролика, пытающегося смело встретить лису. Никакого удовольствия побить такого человека. Сразу видно, что перед Джеймсом стоит распустивший сопли трус.

– Т-тогда зачем вы приехали? – спросил Расселл.

Он настолько крепко вцепился в спинку стула, на котором сидела Верити, что побелели костяшки пальцев.

– Вы собираетесь ее п-просто забрать с собой, увезти силой?

– Я не намерен применять насилие к кому бы то ни было, – заявил Джеймс.

В голосе его было больше металла, чем когда-то в Испании. Человек, которого так легко напугать резким словом и яростным взглядом, не продержался бы в полку Джеймса и пяти минут.

– По-моему, это вы, сэр, действуете с помощью насилия.

– Ч-что?

Джеймс все свое внимание обратил на Верити, у которой с момента его появления в комнате не дрогнул ни один мускул. Он старался не утонуть в этих ласковых карих глазах, решив держать себя в руках.

– Из вашей записки, мадам, я понял, что не вы приняли решение уехать из Пендургана?

Верити бросила взгляд через плечо, потом снова посмотрела на Джеймса. Глаза ее улыбались.

– Нет, милорд, это было не мое решение, – сказала она.

Радостное возбуждение охватило Джеймса, как от порции виски. Он отвел глаза от Верити и пронзил Расселла взглядом.

– Я приехал, сэр, убедиться, что все происходящее с этой леди делается по ее воле.

– Н-но я ее муж. Я имею пр...

– Вы отказались от своих прав, когда продали ее, как породистую лошадь!