Энн Чемберлен - София - венецианская заложница Страница 72

— О, и я смотрю на этот ужасный риск, а ты даже не привел к своему сыну невесту. До сих пор твоя кровь была слишком горяча от мести, чтобы разглядеть свой отцовский долг перед сыном. «Только одна девушка достойна нашего сына», — сказал ты. Очень хорошо. И я молилась, что, может быть, это успокоит твою ненависть по отношению к Соколли и наконец-то, после всех этих лет, мы сможем спокойно пожить для разнообразия как нормальные люди. Украсть невесту Соколли из-под его носа. Измарать честь христианского фанатика и девушки одним разом и отдать дочку султана в жены твоему сыну. В конце концов, он этого заслуживает. Но теперь я понимаю, понимаю. Ты собираешься умереть, не увидев своих наследников и оставив меня в одиночестве.

Вот в таких сварливых словах Сафи впервые услышала о планах разбойников насчет Есмихан. Но она даже не собиралась говорить нам об этом. Сафи не могла все время сидеть взаперти, в дальней комнате, рядом с козами, мухами и жуками. Ей надо было выйти наружу, и наши захватчики дали ей такое право. Они были уверены, что она не сбежит, потому что она не нашла бы отсюда выхода. И действительно, в то время побег был последним делом, о котором она думала. Это было не потому, что она очень сильно боялась за нас, но потому, что жаждала развития событий — и приключений.

Атаман разбойников увидел, как миндалевидные глаза Сафи наблюдают за семейной сценой между женой и мужем, и это привело его в бешенство. В комнате их было только трое, и эта третья видела, как жена попирает гордость мужа.

— Я, Сумасшедший Орхан, ставлю великих правителей всего мира на колени перед собой! — кричал он. Он вытащил свой меч из ножен и направил его в сторону жены, задев при этом кувшины и горшки, которые беспомощно падали на пол. — Могу я получить хоть каплю уважения в своем собственном доме?

Жена присела и стала собирать разбросанную посуду, как будто она убирала за ребенком. Но ее молчание было самым жестоким наказанием.

Однако Сафи решила воспользоваться этим молчанием.

— О, мой господин. Это правда, что Аллах послал вам единственного сына, на которого вы возлагаете все надежды на будущее? Клянусь жизнью, такой великий человек, как вы, не должен быть неудовлетворенным. Если одна жена не может утолить ваши желания, что мешает вам найти себе еще одну?

Жена разбойника только рассмеялась, во-первых, над акцентом Сафи, от которого ее слова звучали глупо и вычурно, и, во-вторых, над тем фактом, что вряд ли бы какая-нибудь женщина согласится добровольно на жалкую участь жены разбойника.

В свою очередь Орхан задумался. Слово «господин» из этих пухленьких губок охладило его гнев, а ее кокетливый тон заставил его задуматься о более достойной жизни для себя. Он попытался снова разозлиться, но у него на сей раз ничего не получилось, и он, пряча свои чувства, вышел из хижины.

— Да уж, выйди на свежий воздух и остынь, — прокомментировала его поведение жена.

Сумасшедший Орхан тотчас вернулся назад в комнату. Нет, последнее слово всегда должно оставаться за ним. Да, он был обеспокоен. Да, прошел еще один день, а вестей от его сына так и не было. Эти женщины султана так и оставались под его крышей, а его жена воспринимала все это как детскую игру.

— Еще одно твое слово, женщина, — сказал он угрожающе, — и я перережу твою сварливую глотку.

Жена было открыла свой рот, но он остановил ее:

— Нет. Я даже не хочу слышать твои жалкие оправдания.

Женщина понимающе улыбнулась и притворялась, что испугалась его, до тех пор пока он не вышел из комнаты. Затем она повернулась к Сафи и обрушила всю свою ненависть на нее.

— Посмотрите-ка на эти глаза, — усмехалась она, — глаза потаскушки, растрачивающей труд честной женщины. Распутница! Я знаю этот взгляд! Потаскуха! Я вижу!

Сафи могла бы уйти в дальнюю комнату, но она этого не сделала. Она сидела и спокойно выслушивала эти оскорбления, причем даже с наслаждением, потому что она знала о том эффекте, который все это производило на разбойника.

Она попросила и получила (хотя и с неохотой) взаймы сломанную деревянную расческу хозяйки взамен ее золотой, которую сын разбойника увез в Стамбул. Сафи уверилась, что разбойник был в хижине, когда она чистила свои зубы в дальней комнате. Затем она сидела, казалось, часами, расчесывая свои золотые волосы. Она делала это очень тщательно, с самозабвением, как будто читала какое-то заклинание.

— Так, — сказала жена атамана, когда ее терпению пришел конец. — Так, девушка. Благодаря мне ты становишься еще более красивой и привлекательной. Почему бы и тебе не помочь мне для разнообразия, вместо того чтобы разбрасывать по всей моей кухне свои демонического цвета волосы? — И она протянула ей веретено.

— Но что это такое? — поинтересовалась Сафи, взяв его в руки.

— Веретено, глупая девчонка, — усмехнулась женщина, торжествуя.

Орхан стоял в дверях и все это слышал, а теперь он мог еще и видеть, насколько глупой была эта выскочка.

— Веретено? — Сафи не знала такого слова. Она держала это приспособление для прядения осторожно, но неумело, и вся предыдущая работа хозяйки была под угрозой.

— Ты самая глупая из всех, кого я встречала! — вскричала женщина, выхватывая веретено из рук Сафи, чтобы та не испортила ее работу за последние две недели.

Сафи расплакалась — очень эффектное привлечение внимания, так как не было ни единого шанса, что это действительно могло ранить ее.

— Если здесь кто-то и глупый, так это ты, крестьянка! — вмешался Орхан. — Ты даже не можешь себе представить, что в мире существуют женщины, которые не портят себе рук пряжей?

— Бездельницы, одетые благодаря поту и труду других людей, — ответила на это женщина, — разве ты, Орхан, сам не говорил так тысячу раз?

— Да, она ведет другой образ жизни, в отличие от тебя. В турецком языке столько слов, которые эта девушка знает и которые заставят твою голову кружиться, женщина. Аллах мой свидетель, они заставят твою голову кружиться от их богатства, хотя она только совсем недавно в этой стране.

— И ты так хорошо знаешь названия роскоши, — продолжала издеваться над ним женщина, совершенно не заботясь, как это потом скажется на ней, — баня, например. Это роскошь, которая тебе незнакома, и я уверена, эта девушка не могла не заметить этого. Баня, баня, баня. Теперь чья голова кружится? Может быть, ты боишься воды, так как — клянусь Аллахом — я никогда не видела, чтобы ты подходил к ней близко.

Разбойник почесал свою пустую глазную впадину, но только мгновение. В следующий момент он поднял Сафи на ноги. Расческа выпала из ее рук на пол и раскололась на две части. Но Сафи, которая минуту назад плакала, ничего на это не сказала.