Джудит Росснер - Эммелина Страница 72

Отец побагровел. Рука судорожно схватила стоявший около стула костыль, и несколько секунд неясно было, хочет он выйти из-за стола или же запустить костылем в Мэтью.

– Жратвишка, – спокойно повторил Саймон. – Вот любопытное слово! Я вроде и раньше слышал его от вас, Мэт.

Все напряженно ждали, не понимая, позволит ли отец Саймону мягко загладить ситуацию, и облегченно вздохнули, увидев, что лицо его постепенно теряет устрашающую багровость, а поднятая рука опустилась. Еще мгновение – и он взял вилку и снова принялся за еду. Сидящие за столом последовали его примеру, и только Мэтью продолжал неподвижно глядеть в тарелку, а потом поднялся и вышел вон.

Эммелина дернулась было бежать за ним следом, но отец властно остановил ее, и она подчинилась, боясь, что иначе он еще больше разозлится на Мэтью.

– И кой бес вселился в этого парня, – пробормотал отец. – Никак с ним не поладить.

– Но ты и не стараешься, папа, – тихо заметила она.

– Что-что, доча? Не слышу, – начал опять задираться отец.

– Может быть, Мэту стоит поменяться с кем-нибудь живущим в другом доме, – попробовал вмешаться Эндрю.

Услышав это, отец взглянул на Эммелину. Было понятно: согласись она с предложением, он возразит, попробуй сказать что-то против, радостно его примет. Значит, нужно молчать. Конечно, она не хочет, чтобы Мэтью жил в другом месте, но ведь все вместе под одной крышей они недолго протянут, это теперь совсем ясно.

– Что этому парню нужно, – сказал отец решительным голосом, – так это попасть в хорошие руки. Найти себе славную девушку, молоденькую, конечно, жениться, завести семью…

Краска стыда залила Эммелинины щеки. Она посмотрела в упор на отца, но тот отвел взгляд. Попробовала найти поддержку у матери, но мать спокойно, сосредоточенно ела и, судя по всему, даже не слышала, о чем говорят за столом. И тогда, порывисто крутанувшись вдруг на скамейке, она опрокинула тарелку и, даже не останавливаясь, чтобы поставить ее на место или поднять упавшую еду, бросилась к двери и выбежала из дома.

Мэтью не было видно. Она спустилась к пруду. Он знал, конечно, что, кинувшись вслед за ним, она непременно придет сюда. Но, может быть, он хочет побыть один? Или же рассердился на нее за отца? Она кружила возле Слюдяного острова, думая о супружеских парах, в которых жены старше мужей. Их было немало, начиная с Ханны и Абнера, кончая Льюком и Мартой. Правда, почти во всех случаях разница все-таки меньше, чем у нее с Мэтью. Но разве это настолько важно? И ведь отец приветствовал брак Льюка с Мартой и до сих пор говорит о них только хорошее! Нет, дело не в возрасте. Дело в том, что Мэтью – сильный мужчина. Долгие годы, не опираясь ни на кого, он вел жизнь, которая слабому не под силу. Он бригадир дорожников, и бригадир не только на словах. Работающие с ним мужчины уважают его, потому что он опытнее. Именно это уважение окружающих, и в том числе Саймона Фентона, и раздражает отца. Он все время стремится доказать ничтожность Мэтью, а это почти так же немыслимо, как доказать, что весны еще нет, хотя солнце становится с каждым днем жарче, а деревья – все зеленее.

Услышав вдруг звуки губной гармошки, она оглянулась. Он сидел шагах в двадцати от нее на изогнутой нижней ветке старой сучковатой яблони. Подбежав к дереву, она подняла голову и крикнула:

– Если ты уедешь, я уеду вместе с тобой. Пойду с тобой куда хочешь!

Впервые она не ставила никаких условий. Она просто забыла о них. Музыка прекратилась.

– Он не сумеет выкурить меня отсюда! – выдохнул Мэтью, и, хоть она понимала, что он рассержен, клокотание ярости изумило ее. Что бы ни делал отец, она не могла так на него разъяриться, она знала: он ее любит.

– Мне вовсе не кажется, что он пытается выкурить тебя, – возразила она.

– Еще как! Им всем только этого и нужно. Фентону, например.

– Ну что ты! Ты ошибаешься. Саймон вел себя так благородно…

Но он не слушал. Он был во власти собственных мыслей и, сидя на ветке яблони, глядя в пространство, сказал:

– Точь-в-точь мой старик. Я сразу же это понял. Чего стоит один разговор! Будто бы он все знает, а другие – так, ничего.

– Мэтью! Спустись, пожалуйста.

Но он на это никак не откликнулся, а начал рассказывать о поездке, в которой был вместе с отцом. Говорил, обращаясь не к ней, а словно бы к лесу, и голос дрожал от негодования.

Случилось так, что на рынке ему довелось услышать о группе оголодавших старателей. Спустившись с гор, они устраивали засады на одиноких путников, с выручкой возвращавшихся с базара. Узнав об этом, Мэтью предложил отцу вернуться другой дорогой. Но тот рассмеялся, сказав, что опасности нет, поскольку, кроме мальчишек, никто обо всем этом и не слыхал. На полпути их ограбили дочиста, да еще и избили, когда они попытались отстоять свое имущество. Отец был в ярости – орал, проклинал все на свете, вызвал даже «комитет бдительности», но промолчал о том, что был предупрежден, и никогда потом не говорил об этом ни с Мэтью, ни с другими. Даже сейчас, вспоминая эту историю, он чувствует бешенство, охватившее его тогда.

– Влезай сюда, – сказал он после паузы.

– У меня не получится.

– Очень даже получится. Начни карабкаться, а дальше я тебя втяну.

– Нет, страшно.

Он что-то пробормотал про себя, но спустился и, взяв ее за руку, повел к дороге. Куда же они идут? К дому? Но нет, дом остался уже позади, а они оказались возле подножия Лосиной горки и стали взбираться на нее, причем Мэтью шагал так быстро, что она просто запыхалась, стараясь не отставать. Но вот наконец и полянка на самой вершине.

Она не поднималась сюда с детства, забыла, какая здесь высота, какой открывается перед глазами захватывающий дух вид. Любуясь им, они насчитали целую дюжину прудов и почти столько же деревень. Сбоку, на середине склона, паслась отара джерсийских овец. В бинокль можно было бы разглядеть гавань Портленда.

– Нет, посмотри только, что за горы! – восторженно воскликнула она.

– Это не горы, – пренебрежительно возразил Мэтью. – Просто высокие холмы.

Вот именно такие замечания и выводили из себя отца, но ей нравилась эта его манера. Одно лишь огорчало: когда он начинал рассказывать о Западе, ей сразу чудилось, что он не сможет долго быть счастлив здесь, в восточных штатах.

– Чья это ферма? – спросил Мэтью, глядя на ближайший холм.

– Чейзов, – ответила она. – Говорят, это самая дорогая земля во всем графстве Кеннебек. И, уж конечно, красивейшее в округе место.

– Я куплю тебе эту землю.

Она рассмеялась:

– Я не уверена, что они продадут ее.

– Этот участок не продадут – куплю поблизости другой. И выстрою тебе на нем дом.

– У тебя так много денег?