Лора Бекитт - Прощения не ждут Страница 72

— Мне надо кое-что сказать тебе, — промолвила она и увела его в дом.

Там Эвиан усадила Дункана на стул и сама села напротив. Она делала так, только когда им предстоял жизненно важный разговор. Но сейчас она не просто смотрела на сына, а еще и взяла его лицо в свои прохладные и нежные ладони.

— Я хочу поговорить с тобой о поездке в Гранд-Джанкшен.

Мальчик встрепенулся.

— Когда мы едем?

— Никогда.

У Дункана был разочарованный вид.

— Вот как? А я думал…

— Разве ты не хотел остаться в «Райской стране», рядом с Эриком?

— Хотел, но ведь ты говорила, что мы будем жить в городе, в большом доме вместе с мистером Платтом.

— Все изменилось.

— Почему?

— Помнишь, ты спрашивал, встретим ли мы когда-нибудь твоего отца?

Мальчик затаил дыхание.

— Да.

— Это произошло.

В комнате стало так тихо, как, наверное, бывает на самой окраине мира. Прошло не меньше минуты, прежде чем Дункан осторожно спросил:

— Как это? Где он?

— Сейчас этот человек находится на ранчо «Синяя гора».

Лицо Дункана сделалось похожим на разбитое зеркало.

— Нет! Не может быть!

— Почему?

— Разве он хороший человек?!

— Он твой отец. Надеюсь, он сделает все, чтобы быть хорошим; во всяком случае — для меня и тебя. Мы переедем на ранчо «Синяя гора» и…

— Там не так хорошо, как в «Райской стране»! — упрямо произнес Дункан и сжал кулаки.

— С «Райской страной» у меня связаны не слишком приятные воспоминания, а в другом месте мы сможем все начать заново. «Синяя гора» — тоже хорошее ранчо. Мы починим дом, сделаем кое-какие пристройки. Нам хватит места. И ты сможешь в любое время приезжать в «Райскую страну».

— Я не знаю, о чем с ним говорить, — пробурчал Дункан.

— С кем?

— С этим… человеком.

— Думаю, со временем вы найдете общий язык, — спокойно произнесла Эвиан.

Дункан тихонько вздохнул. Он очень любил и уважал свою мать и лучше чем кто-либо знал, что ей свойственно то, чего не было ни в ком из окружавших его людей: непоколебимость.

— Я должен встретиться с ним? — обреченно произнес он.

— Ты ничего не должен. Какое-то время ты можешь пожить здесь.

Глаза Дункана были мрачными, а губы подергивались. Он понимал, что принадлежит Эвиан, но надеялся, что она так же принадлежит ему. Мальчик думал о незнакомце, которого мать ни с того ни с сего назвала его отцом, вспоминал, как тот вошел в вагон, напугав всех (кажется, даже дядю Арни!), спутал их планы, а теперь посягнул на самого близкого ему человека.

— Значит, ты решила жить с ним? — в его голосе явственно звучали ревность и боль.

— Да. Тебе это не нравится?

Дункан решительно кивнул. Обычно Эвиан не задавала таких вопросов, но раз уж спросила — ей же хуже! Женщина вздрогнула. На долю секунды мальчик сделался поразительно похожим на своего настоящего отца.

— Но ты не возражал против мистера Платта? — спокойно произнесла она, стараясь взять себя в руки.

— Потому что он был похож на дядю Арни. А этот — нет!

— На самом деле все люди разные.

Мальчик был огорчен, а Эвиан не могла скрыть, что рассчитывала на другую реакцию. Дункану был нужен не просто отец, а отец, которым можно гордиться. Таким, каким в его представлении был Арни, а то и лучше.

Эвиан отыскала Надин на заднем дворе, где Арни приладил качели: держась за одну из веревок, женщина раскачивала доску, на которой сидела Кортни. То была редкая минута досуга: обычно, завершая одну работу, Надин уже думала о другой.

— Нам надо поговорить, — сказала Эвиан.

Надин остановила качели, сняла с них Кортни и велела девочке идти в дом.

— Я скоро приду, и мы закончим шить твою новую куклу.

Эвиан и Надин стояли против друг друга. Доска покачивалась с еле слышным скрипом, и в этом звуке было что-то зловещее.

— Я сказала Дункану, что Кларенс Хейвуд — его отец, — без всякой подготовки заявила Эвиан. — К сожалению, он не слишком обрадовался.

Услышав такое, Надин вдруг вспомнила их самый первый разговор. Тогда она сразу обратила внимание на изящество Эвиан, ее точеную фигуру, тонкие запястья. И вместе с тем в ней таилось что-то тяжелое и мрачное.

Неожиданно лицо Надин исказилось, и она топнула ногой.

— Потому что это неправда! Как ты могла?!

— Что тебя возмущает?

— Ты спрашиваешь, что?! Я согласилась с тем, чтобы Дункан не знал, кто был его настоящим отцом даже после того, как тот умер! Но я не могу смириться с тем, что ты навязываешь мальчику Кларенса Хейвуда. Да, я вынуждена терпеть его присутствие ради Арни, к тому же он обещал, что Кларенс не появится в «Райской стране», но ты! Ты твердила, что у Джозефа Иверса было дурное прошлое, так почему ты отвергла благородного и достойного человека и выбрала бандита! Я помню выражение его лица, когда он шел по вагону, а потом приставил револьвер к телу Арни! Дункан тоже никогда этого не забудет!

Эвиан молчала, и тогда Надин добавила:

— Ты полагаешь, Кларенс Хейвуд готов принять твоего сына?!

— Он пока ничего не знает.

Женщина остолбенела.

— Мне чудится, — прошептала она, — будто мы вернулись в далекое прошлое, когда между нами не было ни понимания, ни симпатии.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Я не могу тебя прогнать; половина ранчо принадлежит тебе.

— Со временем я уйду, — невозмутимо произнесла Эвиан. — А Дункан пусть пока остается тут.

Повернувшись, она пошла со двора. А у Надин возникло чувство, что будь у нее в руках оружие, она бы выстрелила Эвиан в спину.

Дункан бежал, путаясь в высокой траве и размазывая по лицу слезы. Однако когда мальчик подбежал к ограде, на которой по-прежнему сидел его друг, он усилием воли загнал слезы глубоко внутрь.

— Ты долго! — издалека закричал Эрик, но в его голосе слышалась радость.

Однако Дункан больше не хотел играть в моряков и вообще ни во что. Подпрыгнув и усевшись рядом с приятелем, он мрачно посмотрел на него.

— Что бы ты сделал, если б твой отец поступил плохо?

У Эрика были ясные голубые глаза, светлые вихры и простодушное лицо. Когда он с гордостью восклицал: «Мой папа самый лучший!», Дункан знал, что это правда. Он поневоле завидовал другу: ему тоже хотелось иметь такого отца.

— Он не может совершить ничего дурного, — убежденно произнес Эрик.

— А если бы? — с нажимом проговорил Дункан.

— Что, например?

— Убил человека. Застрелил из ружья.

— Он никогда бы этого не сделал, — повторил Эрик.

Дункан наморщил лоб, и на его лице появилась недетская усмешка.

— Ты уверен?