Конни Мейсон - Недотрога Страница 77

– Иди со мной, любовь моя, иди со мной…

– Я с тобой, – ответила Эшли. – Навсегда с тобой, любимый.

И они отдались своей страсти. Вместе они взмыли над бурей, а потом начали медленное возвращение обратно на землю.

Прошло много времени, когда Тэннер приподнялся, на локте и радостно засмеялся.

– Что смешного? – спросила Эшли. – Я думала, у тебя романтическое настроение.

– Я просто подумал, Янки, что, если наш ребенок будет похож на тебя, мне никогда не придется скучать.

Эшли притворилась рассерженной.

– А если наш ребенок будет похож на тебя, мне ни одной ночи не дадут поспать спокойно. – Она пододвинулась к нему и поцеловала.

Он поцеловал ее в ответ, а потом вздохнул с удовлетворением.

– До чего мне повезло! Раз уж пришлось жениться на янки, я рад, что выбрал такую, которая нашла в себе смелость повести меня к алтарю, как жертвенного агнца. А теперь спи, пока я не вздумал все повторить.

Но она не заснула.

И он выполнил свое намерение.

21

Июнь 1872 года

Тэннер пробрался сквозь чащу, помечая деревья, которые предстояло срубить. Он впервые осматривал этот участок, и ему приходилось осторожно обходить валежник. Его придется убрать в первую очередь, подумал Тэннер и наклонился пометить большую сосну, которая лежала поперек его пути.

Он с любопытством увидел странный знак, вырезанный на стволе, и подумал, уж не индейцы ли его вырезали в свое время. Знак напоминал изображение стрелы. Похоже, это дерево лежало на земле уже не один год.

Тэннер пошел дальше, но какое-то неясное чувство сверлило его, и он вернулся к поваленной сосне. Он внимательно разглядывал вырезанный знак и вдруг увидел еще кое-что. Сначала он этого не заметил, потому что ствол упал дуплом вниз. Заинтересовало Тэннера не само дупло, а то, что из него выглядывало. Опустившись на колени и упираясь плечом, он откатил ствол на несколько дюймов и смог засунуть руку в дупло и вытащить содержимое.

Седельные сумки, которые он вытащил, уже начали расползаться от плесени и сырости. Тэннер некоторое время с любопытством глядел на них, потом открыл. Ему в руки посыпали зеленые банкноты и золотые монеты. Тэннер опустился на землю, изумленный. Он не стал считать деньги, но на вид их было много, гораздо больше, чем ему когда-либо приходилось видеть.

Никаких указаний на владельца сумок не было, обычные личные вещи – расческа щетка, смена одежды. Тэннер долго сидел на корточках, разглядывая клад. С такими деньгами он сможет построить Эшли дом, которого она заслуживает, а остальное вложить в дело. Но ведь деньги чужие, одернул себя Тэннер. Их компания по заготовке леса развивалась успешно, но Тэннеру приходилось вкладывать почти всю прибыль в развитие дела. Конечно, они с Эшли не бедствовали, но Тэннеру хотелось дать как можно больше жене и маленькой дочке.

В конце концов, Тэннер запихнул деньги обратно в седельные сумки и приторочил их к своему седлу. Он пытался найти объяснение. Кто мог спрятать деньги в дупле и зачем? Что теперь делать? Конечно, деньги не принадлежат ему, но непонятно, где искать владельца. Побуждаемый любопытством он стал обследовать местность в поисках ключа. Когда он подошел к оврагу, какое-то чувство побудило его заглянуть вниз.

– Черт побери – Выругался он вслух. Стихии превратили тело внизу в белые кости и обрывки одежды, но все же видно было, что кости человеческие.

Тэннер осторожно спустился на дно оврага и с отвращением тронул сапогом зловещий череп и груду костей. Может быть, именно этот человек припрятал деньги? Тэннер поискал вокруг, но не нашел ничего, что позволило бы опознать скелет. Он выбрался из оврага, вскочил на коня и поспешил в город.

Шериф Дингус посмотрел на банкноты и золото, которое Тэннер вынул из заплесневелых сумок, и присвистнул:

– Где ты это разыскал, Тэннер?

За те годы, что Тэннер прожил в Орегон-Сити, он подружился с шерифом Дингусом. Шериф оказался совсем не таким, как опасался Тэннер. Дингус был независимым человеком, который считал своим долгом охранять закон и защищать жителей Орегон-Сити.

– Нашел в своих лесных угодьях к северу от города. Я поехал помечать деревья для рубки и нашел эти сумки в дупле упавшего дерева. Сам видишь, нет никаких указаний на владельца. Я и тело нашел. То есть, конечно, не тело, – поправился Тэннер, – а груду костей на дне оврага. И там тоже никаких признаков для опознания. Кто-нибудь сообщал за последние годы о грабежах? Или о краже денег?

Шериф Дингус тщательно пересчитал деньги и опять присвистнул:

– Пять тысяч долларов. Может быть, я обсчитался на несколько долларов, но примерно так. Не помню, чтоб кто-нибудь сообщал о пропаже такой суммы. Дай-ка мне посмотреть объявления о розыске.

Через четверть часа Дингус вернулся и сообщил:

– Все, как я и думал. Ничего нет.

– А что теперь? – Спросил Тэннер. – Кому принадлежат эти деньги?

– Думаю, что тебе, Тэннер. И лично я очень за тебя рад, дружище. Думаю, что в недалеком будущем твоя компания станет опорой нашего города. Разумеется, мне придется съездить и взглянуть на останки, но, если, как ты сказал, ничто не указывает на личность погибшего, не вижу причин, почему бы тебе не заявить права на находку. Даже если бы мы узнали имя покойника, у нас нет доказательств, что именно он спрятал деньги.

Тэннер вышел из конторы шерифа как во сне. Столько денег сразу, просто похоже на чудо. Ему не терпелось рассказать обо всем Эшли. Она заслуживала гораздо больше, чем он мог дать ей до сих пор.

Сначала Тэннер зашел в банк и положил деньги на свой счет. Потом поспешил к домику, где ждали его Эшли и маленькая дочка. Проходя мимо почты, он вспомнил, что надо поинтересоваться, нет ли писем для Эшли. Это превратилось у них в ежедневный ритуал, который каждый раз приносил разочарование. Четыре с половиной года они прожили в Орегон-Сити, но от Коула ни разу не было писем, и Эшли ужасно беспокоилась о брате.

На этот раз Тэннера ждали на почте сразу два письма, но он был слишком взволнован, чтобы рассматривать их, засунул в карман жилета и сразу же забыл о них. Через несколько минут он ворвался в дом и громко позвал Эшли.

– Тихо, Тэннер, Лили спит.

Тэннер смущенно улыбнулся. Рыжеволосая Лили была невероятно похожа на мать. Ее пылкий темперамент часто испытывал родительское терпение, и Тэннер порой называл ее Огненная, девочка взяла все лучшее от обоих родителей, Тэннер души в ней не чаял, так же как в ее матери.

– Прости, милая, но у меня потрясающие новости. Ни за что не угадаешь.

– У меня тоже.

– Что «тоже»?

– У меня тоже потрясающие новости. Давай ‚первый. – Эшли села на кушетку и пригласила мужа сесть рядом.