Сара Ларк - Лазурные берега Страница 78

Сабина кивнула. Последнее могло принести большую выгоду. Как повариха, так и Амали были постоянными клиентками в лавках, которые предлагали различные украшения. Именно рабыни на плантациях очень любили всякие мелочи, которые вносили хоть немного ярких красок в их безрадостную жизнь. С тех пор как люди Макандаля начали свирепствовать на плантациях, все больше рабовладельцев, следуя примеру Жака Дюфрена, изгоняли бродячих торговцев из своих имений. Если же доктор возьмет с собой Бонни, она наверняка очень хорошо заработает. А больших капиталовложений такая торговля не требовала. Бонни и ее друг обошлись бы деньгами, которые они «заработали» на «Морской деве».

— Но если ты спросишь меня, то я скажу… что все же не могу этому поверить, — добавила Амали. — Большой…

Ее перебила Нафия:

— Mais est-сe que le Grand peut se marier avec Bonni si il embrasse la Missis?[28]

Малышка задала этот вопрос из чистого любопытства, явно не думая ничего плохого.

— Что? — спросила Амали. Она решила, что ослышалась. — Ты хочешь знать, как Большой может жениться на Бонни, если он целует миссис? — Она вопросительно посмотрела на Сабину.

— Он целует мадам? — повторила не менее изумленная повариха. — Откуда ты это знаешь?

— Я их видела, — ответила Нафия сестре, на этот раз по-английски. — В конюшне, часто. Он целует ее, и гладит, и… мне кажется, они делают это…

Девочка соединила указательный и большой палец левой руки в кольцо и просунула туда указательный палец правой руки. При этом Нафия смущенно улыбнулась.

Повариха поняла, что означает этот жест.

— Нафия, этого не может быть, — сказала она серьезно. — Нельзя такое говорить, иначе у Большого будут неприятности. Мец, конечно, добрый, но как только я подумаю о том, что сделает мсье Виктор, если кто-то скажет ему о черном мужчине и белой женщине… С обоими, и с мужчиной, и с тем, кто это сказал.

Амали сидела, словно окаменевшая.

— А если тот, кто это сказал, все же прав? — резко спросила она и опять перешла на английский. — Только, ради бога, никому не говори об этом, Нафия. Но в то, что это не ложь, я… я могу поверить… Проклятье, я давно об этом подозревала, но не думала… Я считала, что это просто симпатия, притяжение, небольшая игра с огнем. Но то, что миссис… что Деирдре изменяет доктору… Я завтра же поговорю с ней. Это необходимо прекратить! Пока она не навлекла несчастье на всех нас. — Служанка решительно встала. — Идем, Нафия! Мы отправляемся спать. Завтра у нас будет тяжелый день.

Уже на следующее утро Амали осуществила свое намерение, когда, последовав зову Деирдре, явилась к ней, чтобы помочь сделать прическу и одеться. Деирдре завтракала, одетая в пеньюар. Она собиралась отправиться на конную прогулку, разумеется, с Большим. Но теперь Амали этого не допустит.

Нахмурившись, она постучала в комнату госпожи, и та сразу же открыла ей:

— Быстрей заходи, Амали. Я уже опаздываю. Надеюсь, что Цезарь уже оседлал лошадей. Я надену зеленое платье для верховой езды, и, пожалуйста, не сильно его зашнуровывай…

Деирдре улыбалась. Она явно была в превосходном настроении.

— Чтобы Цезарю было легче снимать его с вас, миссис? — осведомилась Амали, и испуганное выражение лица Деирдре стало для нее еще одним подтверждением слов Нафии.

— Как… откуда ты знаешь? — почти беззвучно спросила Деирдре, однако сразу же взяла себя в руки. — Что ты такое говоришь? — поправила она себя, пытаясь придать своему голосу строгость и твердость. — Что ты себе позволяешь? — Она подняла подбородок, стараясь изобразить возмущение.

Амали закатила глаза и тут же превратилась из служанки в подругу.

— Деирдре, ты никогда не умела врать, — невозмутимо заметила она. — Мама Адве всегда знала, кто стащил медовый пирог, ей достаточно было посмотреть тебе в лицо. И я тоже сейчас вижу все по твоим глазам. У тебя и у твоего негра уже несколько недель горят глаза. Я просто не хотела в это верить. А вы даже не умеете вести себя осторожно! Только не начинай снова врать. Нафия видела вас на конюшне. И не раз!

— Ты… ты…

Деирдре не знала, что ответить. Что-то в ее душе толкало ее на то, чтобы обругать и пригрозить Амали. Цезарь сделал бы именно так, в этом она была уверена. Лучше всего упорно все отрицать. Но Деирдре не могла солгать.

— Даже не вздумай наказать меня, — невозмутимо продолжала Амали. — Ты сама выписала мне грамоту о даровании свободы. Забыла? Я твоя подруга, Деирдре!

— Значит, ты… ничего не скажешь Виктору? — тихо спросила Деирдре.

Амали покачала головой:

— Нет конечно. Это было бы жестоко. Он же тебе доверяет, он любит тебя. Это разбило бы ему сердце…

— Но я люблю Цезаря! — воскликнула Деирдре. — Я не хотела этого. Просто так получилось… Я никогда не хотела причинять Виктору боль. Но… — На ее лице появилась улыбка. — Если ты будешь помогать мне, Амали, то больше ничего не случится. Виктор никогда об этом не узнает. Ах, Амали, я давно хотела посвятить тебя в эту тайну. Но меня останавливало то, что ты не любишь Цезаря и… — Деирдре сделала попытку обнять Амали, однако та отпрянула.

— Я действительно не люблю его, — коротко сказала она. — Но даже если бы он мне нравился, я все равно не стала бы тебе помогать.

Деирдре изумленно уставилась на нее:

— Ты только что сказала, что ты моя подруга…

— И именно поэтому я не буду тебе помогать, — решительно проговорила Амали. — Потому что я знаю: для тебя это добром не кончится. Этот тип никому не принесет счастья, Деирдре, и меньше всего тебе. Если Виктор выгонит тебя… Перед законом ты точно такая же чернокожая, как и я.

Деирдре нерешительно улыбнулась.

— У меня тоже есть грамота о даровании свободы, — пробормотала она.

Амали схватилась за голову.

— Да, она у тебя есть. Только, к сожалению, эта грамота лежит не у тебя под кроватью. Твоя грамота, скорее всего, находится у твоего супруга…

— Виктор никогда… никогда не пойдет на то, чтобы порвать мою вольную грамоту! — в ужасе воскликнула Деирдре. — Как бы я его ни разочаровала, он… он добрый человек.

— Он отдаст ее тебе, — согласилась Амали, — потому что он действительно добрый и хороший человек. Но что потом будешь делать ты? Что потом будем делать все мы, Деирдре? Ты что, полагаешь, что одинокому мецу будет нужна служанка? И маленький ребенок этой служанки? И ее сестра? Мы все будем наказаны вместе с тобой. Может быть, ты даже согласишься вернуться назад на Ямайку? Ты ведь не думаешь, что твой Цезарь будет желанным гостем в поместье Каскарилла Гарденс? Или в высшем свете Кингстона?

Деирдре прикусила губу. Амали понимала, какие мысли проносились у нее в голове. Наверное, она впервые задумалась над тем, что может ожидать ее, если всплывет ее связь с любовником.