Мэри Бэлоу - Любящее сердце Страница 8

Для так называемого отца никаких проблем не существовало: он получил свою долю удовольствия и исчез.

Самое меньшее, что можно было сделать, как уже давно решил для себя граф Торнхилл, – это известить негодяя о том, что ему, Гейбу, известна правда.

Вот сейчас он прогуливается верхом по аллеям парка, галантно кланяясь знакомым. Заметив даму в фаэтоне, он снял перед ней шляпу и, сверкнув белозубой улыбкой, поцеловал руку. Сама беззаботность. Каков негодяй! Гейб зажмурился, представив, как эти белые зубы вылетают из кровавого рта, разбиваясь о мощный кулак.

– Вы перегородили дорогу, Гейб, – заметил лорд Фрэнсис.

– Что? О, простите.

Между тем бывший любовник Кэтрин, еще улыбнувшись на прощание леди в фаэтоне, поехал дальше, в менее людную часть парка.

– Я ненадолго вас оставлю: мне надо кое с кем поговорить.

Не дожидаясь ответа от спутников, Гейб, лавируя между пешеходами и всадниками, поспешил вслед за ловеласом.

– Керзи, – окликнул он всадника, когда тот мог его услышать, – какая приятная встреча!

Виконт Керзи развернулся, недовольно сдвинув брови, но затем красивое лицо его прояснилось и он с улыбкой сказал:

– А, это вы, Торнхилл. Вернулись в Англию, как вижу. Соболезную по поводу кончины вашего отца. Это тяжелая утрата.

– Отец болел несколько лет, – ответил граф. – Мы были готовы к его смерти. Ваша дочь, виконт, будет, как вы, блондинкой, хотя на теперешний момент у нее не так много волос. Кстати, вы знали, что у вас родилась дочь, а не сын? Полагаю, это к лучшему, особенно если ребенок не может быть заявлен как наследник.

Граф с интересом наблюдал, как голубые глаза Керзи подернулись дымкой, так, будто закрылись шторы.

– О чем это вы? – холодно и одновременно запальчиво спросил виконт.

– Леди Торнхилл сейчас неплохо устроена в Швейцарии вместе с дочерью, – сказал граф, – и я думаю, там она быстрее сможет оправиться от потрясения и набраться сил, телесных и душевных, чтобы жить дальше. Хотя, как мне кажется, вы не очень-то жаждете узнать о ней что-нибудь.

– С чего бы мне интересоваться ее судьбой? – хмуро спросил лорд Керзи. – Я видел Кэтрин всего лишь раз или два, когда навещал дядю во время болезни. Полагаю, именно вам, Торнхилл, следует заботиться о благополучии дамы, не так ли?

Граф усмехнулся.

– Думаю, нет смысла продолжать обмениваться любезностями. Я не намерен швырять вам в лицо перчатку. Достаточно того, что вы до конца дней будете знать о том, что мне известна ваша тайна. И если мне представится возможность отплатить вам, Керзи, не сомневайтесь, я ею воспользуюсь. Доброго вам дня.

Граф Торнхилл дотронулся рукой до полей шляпы и, развернув коня, неторопливо поехал прочь.

Но вопреки ожиданиям он не чувствовал удовлетворения от состоявшегося разговора. Вряд ли этот негодяй будет мучиться угрызениями совести.

А ведь его отец был обманут этим человеком, мачеха – обесчещена, ребенку предстояло вырасти, не зная имени настоящего отца, и сам он, Гейб, лишился репутации порядочного человека.

Душа графа жаждала мести.

Впервые Торнхилл испытал настоятельную потребность унизить Керзи за ту боль, которую тот причинил ему. Пусть помучается. Он того заслужил. Но открыть свету правду о том, кто истинный виновник скандала с Кэтрин, Гейб не считал возможным. Надо было найти иной путь морального уничтожения виконта Керзи.

И Гейб решил, что он обязательно его найдет и будет тверд до конца.

Глава 3

Несмотря на то что он, так сказать, разбил лед отчуждения, появившись перед светом во время прогулок в парке, прошло две недели, прежде чем граф Торнхилл сделал свой первый официальный визит. Он долго размышлял о том, не вернуться ли домой. В конце концов, он доказал самому себе и окружающим, что не боится предстать перед обществом, считавшим его негодяем высшей пробы. Кроме того, он встретил Керзи и сказал ему то, что хотел сказать. Не поставить ли на этом точку? Нет, решил Торнхилл, рано останавливаться на достигнутом: выезжать верхом в «модные часы» не то же самое, что посещать балы и приемы.

Торнхилл принял решение ехать на бал, тем более что выбор имелся богатый. Создавалось впечатление, что титул и состояние имели для лондонской публики куда больший вес, чем порядочность. Каждая хозяйка дома стремилась заполучить к себе в гости как можно больше неженатых состоятельных мужчин. На то он был и сезон, чтобы юные дочери, племянницы и внучки нашли своих суженых и благополучно вышли замуж. Габриэль Торнхилл, двадцати шести лет от роду, холостой, титулованный и очень богатый, подходил для этого как нельзя лучше.

Торнхилл выбрал бал, устраиваемый виконтом Нордалом на Беркли-сквер, по той простой причине, что туда же собирались сэр Альберт Бойл и лорд Фрэнсис Неллер. У Нордала были дочь и племянница, которых надлежало вывести в свет. Эту роль взяла на себя сестра виконта леди Брилл. По слухам, она была настоящей фурией. Что с того, думал про себя Гейб, подъезжая в карете к Беркли-сквер. Его пригласил хозяин дома, и если леди Брилл отвернется от него, то он оденется в броню холодной надменности и ответит ей презрительной насмешкой. Для Гейба, с его острым умом и наблюдательностью, это ничего не стоит.

– Что из себя представляют эти девушки? – спросил он сэра Альберта, когда тот подсел к нему в карету. – Они хорошенькие? Трудно будет Нордалу сбыть их с рук?

Сэр Альберт пожал плечами.

– Я их никогда не видел. Должно быть, на этой неделе они были представлены ко двору, а сегодня у них первый бал. Хотя, Гейб, готов поспорить, что они не блещут красотой. Сейчас ведь как? Что ни горничная – то красотка, что ни леди – так схожа с лошадью.

Граф усмехнулся.

– Ты несправедлив к дамам, Берти. Может, наша внешность им тоже не по нраву. Да и важнее, наконец, то, что у человека внутри, а не снаружи.

Сэр Альберт презрительно скривил губы.

– Важно то, что в кошельке у их папаш. Если он толст, тогда действительно не важно, какова девица на вид.

– А ты стал законченным циником, мой дорогой, – отметил граф, когда его карета остановилась в конце вереницы экипажей, заполнявших Беркли-сквер.

Ярко освещенный холл был уже полон гостей. Граф не мог не заметить нескольких наведенных в его сторону лорнетов, злобного шепота и нервного обмахивания веерами, вызванных его появлением. Но открыто никто не посмел выразить враждебность.

Виконт Нордал, стоявший первым в цепочке встречающих, был весьма любезен, леди Брилл также приветливо поклонилась гостю. Среди собравшихся лорд Торнхилл заметил двух девиц в белом. Это означало, что они не замужем и этот бал для них первый.