Жюльетта Бенцони - Рубин королевы Страница 8

В покинутом доме было холодно. Пахло пылью, мышами и чем-то еще – неразличимым, но навевавшим печаль. Все здесь было так странно, что, несмотря на свою отвагу, Морозини почувствовал, как у него на лбу проступают капли пота. Даже сердце его замерло, когда он стал медленно приближаться к старым ступеням. Венецианец мучительно ощущал чье-то присутствие, оно страшило его, но даже на секунду князь не подумал отступить.

– Что со мной? – пробормотал он. – Уж не схожу ли я в самом деле с ума, раз так остро ощущаю присутствие невидимого?

И вдруг – он ее увидел! Нет, скорее, смутно различил, потому что это было только лицо с неясными чертами, лицо, тонувшее в тенях, скопившихся у лестницы. Но это была та самая женщина, за которой он следовал накануне. Лицо было похоже на цветок, плавающий в тумане, погруженный в сумерки, цветок без стебля, способный вобрать в себя и выразить все человеческие страдания. Наверное, такие лица бывают у мучеников.

Потрясенный Альдо заговорил, и в голосе его невольно прозвучала нежность:

– Каталина! Я тоже ищу рубин, ищу, чтобы вернуть народу Израиля. Когда найду камень, – приду и скажу вам об этом... И я буду молиться за вас!

Ему почудилось, что он услышал вздох, и лицо исчезло. Больше ничего не было видно. Тогда, как обещал, Альдо прочитал вслух «Отче наш», перекрестился и вышел в сад. Ощущение тревоги, не отпускавшее его в этом странном доме, рассеялось, напротив, он почувствовал себя сильным и решительным, как никогда прежде. Миссия, возложенная на него Симоном, казалась князю теперь еще более благородной, ведь ему предстояло, кроме всего прочего, спасти погибшую душу.

Нищий, боязливо ожидавший его возвращения, двинулся навстречу:

– Ну, сеньор? Вы довольны?

– Да, и очень благодарен вам за то, что привели меня сюда. Думаю, теперь этот дом станет поспокойнее. Если, конечно, она правильно меня поняла.

– Вы... вы ее видели? Сусану?!

– Может быть... Я обещал ей найти рубин и вернуть камень ее соплеменникам. Если мне это удастся, я приеду и скажу ей об этом.

Рамирес вытаращил глаза, забыв даже допить мансанилью, а ведь кувшинчик он все еще держал в руках.

– Вы что же, и в самом деле надеетесь? После стольких веков? Нет, вы еще безумнее меня, сеньор!

– Ничего подобного, просто мое ремесло – отыскивать потерянные драгоценности. А теперь можно уходить. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся.

– Я побуду здесь еще немножечко... В обществе этого прекрасного вина... Храни вас Господь, сеньор!

Забыв свою сумку, Морозини отправился в отель пешком. Город просыпался после сиесты, брести по узким улочкам, обрамленным белыми стенами, над которыми возвышалась розовая башня Жиральды, было очень приятно. К тому же во время прогулки Альдо всегда лучше думалось... почти так же, как в ванне. Ванну Альдо примет сразу же по приходе, прежде чем переодеться к ужину. Королева устраивала сегодня прием в Алькасар Реаль, и его никак нельзя было пропустить. Во-первых, чтобы не восстановить против себя такую прелестную даму, как Виктория-Евгения, а во-вторых, потому, что венецианец надеялся встретиться во дворце с человеком, которого накануне он видел лишь мельком, но который, как ему теперь казалось, мог бы принести немалую пользу...

Морозини пришла в голову идея, а когда такое случалось, ему не терпелось ее осуществить. Просто грех заставлять ее томиться ожиданием. Разве само слово «идея» – не женского рода?

2

ВЛЮБЛЕННЫЙ В КОРОЛЕВУ

Явившись в Алькасар, Альдо буквально столкнулся с тем, кого искал: тот прогуливался взад-вперед по патио лас Донселлас под руку с лысым господином, которому, видимо, было довольно трудно передвигаться. Он был одет в потрепанный фрак и казался бы каким-нибудь чиновником в отставке, если бы не повесил на шею орден Золотого Руна, чтобы продемонстрировать свою принадлежность к высшему сословию Испании. Иначе; конечно же, и быть не могло, раз спесивый маркиз Фуенте Салида оказывал ему подобное внимание. Морозини не нашел удобным приблизиться. Так или иначе, сначала следует найти кого-нибудь, кто представил бы его официально. Благородный старец для этого не годился: они с князем были незнакомы. И Альдо направился в Посольский салон с надеждой встретить там донью Исабель.

Два дня назад, сидя в малой гостиной Каса де Пилатос вместе с королевской свитой за чаем, Морозини впервые заметил портрет Хуаны Безумной. Решив рассмотреть его повнимательнее после концерта, назначенного на следующий вечер, князь подошел к полотну, чтобы просто взглянуть. Но когда он, с чашкой в руке, шагнул к картине, перед ней уже стоял некий господин, машинально помешивавший чай ложечкой. И судя по всему, был столь увлечен, что не обращал ни малейшего внимания на то, что происходит вокруг. Пожилой мужчина, прямой, как палка, плоский и какой-то деревянный. В профиле его трудно было отыскать хоть что-то привлекательное: отсутствие подбородка, скошенный лоб, длинные седые волосы и – во всей красе – длинный острый нос. Адамово яблоко над глянцевитым воротничком находилось в постоянном движении: видимо, мужчина очень волновался. Было совершенно очевидно, что он застрял здесь надолго, что мешало подойти к картине, и Морозини решился начать разговор, скрывая нетерпение за самым что ни на есть любезным тоном:

– Изумительный портрет, не правда ли? Даже не понять, чем восхищаешься больше – мастерством живописца или красотой модели...

Ложечка замерла, адамово яблоко тоже. Нос описал дугу, и его обладатель пронзил князя ледяным взглядом; цветом и нежностью его глаза могли бы посоревноваться с дулом пистолета.

– Насколько мне известно, мы не представлены друг другу? – презрительно изрек он.

– Нет, но мне кажется, это легко исправить. Я...

– Меня не интересует, кто вы. Прежде всего, вы не испанец, это сразу видно, и вообще я не вижу никаких причин заводить с вами знакомство. Тем более, что вы ведете себя назойливо: только что грубо прервали высокие мгновения изысканных чувств. Идите своей дорогой, будьте добры.

– С удовольствием, сударь! – откликнулся Морозини. – Я не предполагал, что встречу такого грубияна в подобном доме.

И отвернулся, чтобы присоединиться к другим гостям. Когда князь проходил по гостиной, его остановила, схватив за рукав, маркиза Лас Марисмас – донья Исабель.

– Я видела, как вы поцапались со стариком Фуенте Салида, – насмешливо улыбнулась она. – Похоже, между вами возникли не очень-то теплые отношения?

– Скорее слишком горячие. Общение было бурным, но неприятным.

Морозини пересказал маркизе их короткий разговор. Молодая женщина рассмеялась.

– Поймите, дорогой князь, вы совершили преступление – да-да, оскорбление величества, осмелившись прервать свидание «дона Базилио» (так его прозвали) с его возлюбленной королевой!