Мэри Бэлоу - Бессердечный Страница 8

– О! Это новый мир! Я думала, что могу представить себе это, но на самом деле...

– Все это можно увидеть на твоем лице, Анна. Надеюсь, теперь ты не жалеешь, что я привезла тебя сюда.

– Нет, тетя, – ответила Анна.

Прошедшая жизнь представлялась ей калейдоскопом цветов, а последние два года – скорее отсутствием цвета. Серый и черный – эти цвета сопровождали ее два года подряд. Они сняли траур всего два месяца назад. Два года горя: сначала затянувшаяся мамина болезнь и ее смерть, а потом – скоропостижная кончина отца. Но не только траур лишил ее жизнь красок. За эти два года было все: попытки сохранить семью, несмотря на несчастья, и спасти отца от долговой тюрьмы, а сестер и брата – от нищеты, а еще тщетные попытки рассчитаться со всеми долгами. И самая страшная чернота – чувствовать, как вокруг тебя плетется паутина, проникая даже внутрь и заключая тебя в пожизненное рабство. Даже несмотря на то, что он уехал после смерти отца. Уехал в Америку, обещая вернуться, чтобы сделать ее своей. Но он не возвращался уже больше года и, возможно, – о, она молилась об этом – никогда уже не вернется.

Сегодня у нее была другая жизнь. Анна улыбнулась, когда лорд Куинн поймал ее взгляд и подмигнул ей. И ее улыбка становилась все веселее. Эта другая жизнь была полна волнения и счастья. Это был сказочный мир, о котором она мечтала когда-то, давным-давно, когда такие мечты еще не казались несбыточными. Конечно, эта жизнь была дана ей ненадолго. Он может вернуться и снова принести с собой тьму. Но сейчас | она стояла посреди бального зала, и бал еще не начался. Сегодня она обязательно будет веселиться.

Да, она собиралась забыть этой ночью обо всем на свете, и ничто не радовало ее больше этого. Она открыла веер, висевший у нее на руке, и стала обмахивать им лицо. И она, с изумленной улыбкой на устах и светящимися от счастья глазами, удивлялась самой себе.

Глава 3

Люк приехал, когда минуэт, открывавший бал, уже завершался. Это было необычно рано для него, но, похоже, здесь приезжать позже считалось дурным тоном. По крайней мере, так говорил ему Тео. Хотя дядюшка себе на уме, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о том, что он задумал.

– Маджори привезла из провинции крестницу, – небрежно заявил вчера Тео. – Дочку графа Ройского. И ее младшую сестру. Прелестная парочка, малыш.

Интересно, какую из них дядюшка прочил ему в жены?

– Вот как, – ответил Люк. – Они немного провинциальны, не так ли?

– Ни в коем случае, – возразил лорд Куинн. – Тем более что Мадж сама занялась ими. Они достаточно хороши собой и воспитанны, чтобы заставить любого забыть о том, что они из провинции. Черт побери, мальчик, да если б я был лет на двадцать моложе...

– Ты точно так же охотился бы за леди Стерн, – перебил племянник. – Правда, немного смущала бы разница в возрасте.

Дядюшка запрокинул голову и расхохотался.

– Тысяча чертей, но ты прав, малыш! Так бы все и было. Но на твоем месте...

– Сдается мне, что леди Стерн приедет завтра на бал со своими подопечными?

– Что?! – вздрогнул лорд Куинн. – Это уже завтра? Проклятие! Мадж с девочками? Да, наверное, так и будет. Надеюсь, кто-нибудь пригласит малышек потанцевать, как ты думаешь, Люк? Кто-нибудь еще, кроме меня? Они же никого не знают.

– Но ты ведь говоришь, что они очень хорошенькие? – спросил Люк. Ему нравилось смотреть, как дядюшка разыгрывает беззаботность и равнодушие.

– Хорошенькие? Тысяча чертей, да они красавицы! – не выдержал лорд Куиин. – Уверен, они не будут скучать без поклонников!

Люк не ответил. План дядюшки был ему ясен как божий день. На бал он прнехад один, хотя Анжелика намекала, что его общество доставило бы ей удовольствие. Она заявила о своем желании провести в Англии пару месяцев вскоре после того, как он начал собираться домой.

– Жизнь в Париже иногда бывает слишком утомительна, – сказала она со вздохом. – А в Лондоне может быть забавно.

Они ни разу не путешествовали вместе и всего один раз появились на публике, хотя он и наносил ей длительные визиты в ее отеле. Он не хотел, чтобы их имена упоминались вместе.

Минуэт завершился. Партнеры разводили своих дам по местам к ожидающим их компаньонкам. Люк сразу заметил изящную фигуру леди Стерн. Он узнал бы ее, даже если бы дядюшка не стоял рядом. Наблюдая за ней с другого конца бального зала, Люк думал о том, что она ничуть не изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз – в Париже, восемь лет назад. Рядом с ними стояла молодая девушка, почти ребенок. Ее красивое личико светилось радостью и было очень, очень юным. Люк раздел ее опытным взглядом и почувствовал себя смущенным, как будто совершил что-то недозволенное, – она действительно была ребенком. Дядюшка может оставить свои планы.

Но тут же к ним присоединилась еще одна пара. Мужчина поклонился и ушел, оставив свою партнершу с леди Стерн и дядюшкой. Несомненно, это была вторая из дочек покойного графа. Люк оценивающе осмотрел ее. Хотя он видел только ее профиль, можно было с уверенностью сказать, что это старшая сестра. На ней был модный светло-зеленый наряд, делающий ее еще более свежей и привлекательной. Она обмахивала лицо веером и разговаривала с леди Стерн. Он вытащил свой собственный веер и стал рассеянно поигрывать им.

Она повернулась, еще что-то договаривая. На ее осмысленном лице была улыбка. И выражение – определенно провинциальное. Несколько месяцев жизни в Париже или в Лондоне превратили бы это непосредственное лицо в маску скучающей благопристойности. Она оглядывала все с нескрываемым восторгом и интересом. Ее ноги слегка пританцовывали, как будто она все еще слышала музыку. Это заставляло ее юбки соблазнительно колыхаться.

Ее глаза, улыбаясь, скользнули по нему. Но через несколько мгновений она вновь посмотрела на него. Если бы ее взгляд не был таким ясным и открытым, он подумал бы, что она проделывает с ним то же, что он делал только что с ее младшей сестрой. Казалось, она вдруг поняла, что он давно наблюдает за ней. Молодая леди ослепительно улыбнулась и, прикрыв губы веером, продолжала разглядывать его смеющимися глазами.

Люк поднял брови и слегка поклонился.

«Бог мой, – подумал он, – да она кокетка». В эту минуту к нему подошла Анжелика.

– Люкас! – Она говорила по-английски с сильным акцентом. – Люкас, ты приехал, мон шер. Здесь так забавно, не правда ли? – Она положила тонкую руку ему на запястье.

Забавно? Он огляделся. Английская мода не так уж отставала от парижской, как это любили представить французы, отзываясь о ней презрительно или, в крайнем случае, снисходительно. Конечно, отличие было. Например, более длинные волосы и гораздо меньше пудры и краски, чем он привык видеть в Париже. Люк заметил удивление в глазах старшей дочери графа Ройского, и даже презрение, когда она увидела у него веер.