Кэтрин Коултер - Наследник Страница 8

Незнакомец задумчиво смотрел ей вслед.

— Нет, — наконец тихо промолвил он, слегка похлопывая перчаткой по руке, — мое присутствие причинит страдание не вашей матери, а именно вам, леди Арабелла. Вы еще более высокомерны и заносчивы, чем ваш отец. Вы чертовски горды, и мне вас очень жаль.

Он умолк, и в наступившей тишине было слышно только, как шуршит тростник.

Глава 5

Леди Энн сидела между своей дочерью и падчерицей. Элсбет чуть подалась вперед и сложила бледные руки на коленях. Черная траурная вуаль полностью скрывала ее лицо, пряди золотистых волос и ниспадала тяжелыми складками, так что графиня невольно клонилась под ее тяжестью. Ей было ужасно жарко, и она мечтала только о том, чтобы поскорее настал вечер, когда можно будет удалиться в прохладную спальню и сбросить с себя это ненавистное черное одеяние, окутывавшее ее с головы до ног.

Джордж Брэммерсли, поверенный в делах ее мужа, прибыл в имение в графской карете с гербом только вчера вечером и теперь величественно восседал за огромным дубовым письменным столом перед собравшимися в библиотеке. Леди Энн с тоской наблюдала, как он тянет время — сначала протер маленькие стеклышки круглых очков, затем привычным жестом нацепил их на свой ястребиный нос с венозными прожилками. Он медленно перебрал лежащие перед ним бумаги, разложив их сначала в одном порядке, затем почему-то поменяв их очередность. Его слезящиеся старческие глаза старательно избегали взглядов трех женщин. Глядя на его седые всклокоченные космы, торчащие на голове в разные стороны, леди Энн хотелось взять в руки щетку и привести его в божеский вид. Он был старым другом ее мужа, и она всегда жалела его. Но сейчас — сейчас в ее душе не было места былой снисходительности.

Она заметила, что рядом с ней Арабелла буквально натянулась, как струна. За эти дни она еще больше похудела, поскольку почти ничего не ела с тех пор; как узнала о смерти отца. Леди Энн понимала, что Арабелла не сможет долго выносить томительного ожидания. Она знала, что для ее дочери прочтение отцовского завещания означает, что ей следует смириться с утратой самого близкого человека и больше не ждать и не надеяться на чудо.

Графиня чувствовала, что терпение Арабеллы вскоре лопнет, если мистер Брэммерсли и дальше будет продолжать в том же духе. Она старалась подыскать слова, которые можно было бы шепнуть на ухо дочери, чтобы предотвратить вспышку ее гнева. Конечно, слова утешения здесь неуместны — Арабелла ни за что не примет их даже от матери. Лучше сказать какие-нибудь общие, ничего не значащие фразы, которые хотя бы на время отвлекут ее.

Но леди Энн опоздала. Арабелла уже вскочила со стула и стремительным шагом направилась к столу. Она наклонилась к мистеру Брэммерсли и, опершись о стол руками, затянутыми в черные митенки, яростно прошипела:

— Я больше не желаю ждать, сэр. Мне непонятно, что заставляет вас разыгрывать перед нами этот спектакль, и я заявляю вам, что с меня хватит. Вы вконец измучили мою мать, и, если бы у вас были глаза, вы бы это тоже заметили. Сейчас же начинайте читать завещание, иначе я освобожу вас от ваших обязанностей и сама его прочту.

Красные прожилки на носу мистера Брэммерсли стали еще отчетливее, багровые пятна проступили на щеках. Он чуть не задохнулся от возмущения, бросив вопросительный и негодующий взгляд в сторону леди Энн, и та слабо кивнула ему в ответ. Тогда он снова принял торжественную позу, выставил вперед свой маленький подбородок, откашлялся и промолвил:

— Дорогая леди Арабелла, если вы соблаговолите занять ваше место, мы начнем чтение завещания.

— Ну наконец-то — свершилось чудо, — презрительно бросила Арабелла. — Начинайте же, сэр, — приказала она и вернулась к своему стулу.

У леди Энн не хватило духу сделать ей замечание за неприличную выходку. Она почувствовала молчаливое одобрение падчерицы, сидящей справа от нее, и с нежной улыбкой повернулась к Элсбет, в знак благодарности тихонько пожав ей руку. Элсбет такая застенчивая, они с Арабеллой совершенно непохожи — все равно что меч и перо. Леди Энн улыбнулась под черной вуалью — и о чем только она думает в такой ответственный момент!

Джордж Брэммерсли взял со стола внушительных размеров документ, разгладил первую страницу и произнес:

— Друзья, мы собрались здесь сегодня при весьма печальных обстоятельствах. Безвременная кончина Джона Лэтема Эвергарда Деверилла глубоко потрясла всех нас — членов его семьи, друзей, подданных и прежде всего его страну. Он сложил голову на алтарь отечества, пожертвовав своей жизнью во имя будущего Англии…

Тут Арабелле почудилось, что откуда-то потянуло сквозняком. Дверь в библиотеку открылась и снова закрылась, и кто-то тихо прошел в комнату. Она сначала не обратила на это внимания: какая разница, кто этот запоздалый гость? Может, это судья пришел сменить Джорджа Брэммерсли? Хорошо бы! Нет, пожалуй, сейчас этого делать не стоит: Брэммерсли только приступил к чтению завещания. Голос его вдруг сделался скрипучим и резким, но Арабелле было все равно: по крайней мере он внял ее словам и делал то, что она ему велела.

Леди Энн улучила момент и украдкой бросила взгляд в сторону двери. Затем вернулась в прежнее положение, глубоко вздохнула, выпрямилась и стала смотреть прямо перед собой.

— «…и дворецкому Девериллов, преданному слуге, Джосае Крапперу, я завещаю сумму в пятьсот фунтов в надежде, что тот останется вместе с моей семьей, пока…»

И поверенный продолжал монотонно читать завещание, перечисляя, как казалось Арабелле, имена всех слуг и подданных, какие когда-либо проживали в графстве. Как же ей хотелось, чтобы все это поскорее закончилось!

Мистер Брэммерсли неожиданно сделал паузу, поднял глаза от завещания и устремил задумчивый взгляд на Элсбет, позволив себе чуть-чуть улыбнуться краешком рта. Голос его потеплел, и он стал читать медленнее, отчетливо выговаривая каждое слово:

— «Моей дочери Элсбет Марии, рожденной от моей первой жены Магдалены Анриетты де Трекасси, я завещаю сумму в десять тысяч фунтов в ее безраздельное пользование».

«Как это великодушно с твоей стороны, отец», — подумала Арабелла.

Она обернулась, услышав удивленное восклицание своей сводной сестры, и заметила, как ее прекрасные темные миндалевидные глаза широко распахнулись от удивления и еле сдерживаемого возбуждения. Да, это очень великодушный жест. Арабелла не имела ни малейшего понятия, почему Элсбет не стали воспитывать вместе с ней в одном доме. Она всегда безоговорочно верила отцу и, когда тот сказал, что Элсбет не нравится здесь и она хочет жить с тетушкой, ни на минуту не усомнилась в его словах. И теперь он сделал свою старшую дочь богатой невестой. Арабелла была очень за нее рада.