Сильвия Холлидей - Рассвет страсти Страница 8

Он щелкнул пальцами своим двум слугам и показал им рукой на железное кольцо, вделанное в стену таверны.

– Привяжите к нему этого сопляка и принесите мне хлыст.

– Нет!

Выхватив из-под камзола кинжал, Аллегра попыталась полоснуть им одного из бросившихся к ней слуг по руке, но второй слуга так сильно ударил ее ладонью в висок, что с нее слетела треуголка, а сама она растянулась на земле. Оглушенная, не в силах сопротивляться, девушка почувствовала, как ее подняли на ноги и поволокли к дому. Аллегру грубо ткнули лицом в стену, вздели ей руки и привязали их к железному кольцу, так что веревка больно врезалась в запястья. Потом она услышала треск разрываемой рубашки и жилета и ощутила на своей голой спине теплые солнечные лучи. Она закряхтела, пытаясь освободить руки, но путы были слишком крепки. Один из слуг фыркнул:

– Поглядите, какая у него кожа, там, где нет загара. Белая и мягкая, как у девки.

– Да он еще совсем малец, – послышался тихий, мягкий голос Дженкинса. – Сэр Генри, пожалейте его.

Сэр Генри задыхался: похоже, усилия, которые ему пришлось сделать, чтобы пересечь двор, были для него чрезмерными.

– Пожалеть его? После оскорбления, которое он нанес мне и памяти Джона Уикхэма, моего доброго друга?

Уикхэм. При звуке этого ненавистного имени Аллегра почувствовала, что ярость ее утихает, уступая место оцепенению. Джон Уикхэм мертв. Мысленно девушка выругала себя. Надо было вернуться домой раньше, сразу после того как она похоронила маму. Даже если бы пришлось продавать себя, чтобы оплатить проезд.

Она прекратила тщетные попытки освободиться. Теперь уже не важно, что случится с ней. Джон Уикхэм умер, но не от руки Бэньярда, как она обещала маме.

Что ж, она начнет все сначала, ведь решимости ей не занимать. Томас Уикхэм тоже сыграл свою гнусную роль. Юный возраст не помешал ему свидетельствовать, когда судили отца. И его обвинительные показания окончательно склонили тогда чашу весов, и отец, ее любимый отец был осужден. Ничего, она выдержит порку сэра Генри. После, когда все закончится, Аллегра отправится в Лондон, разыщет там Томаса Уикхэма и отомстит ему. Не отцу, так сыну. Она…

– О Боже! – вскрикнула девушка, когда хлыст впился в ее спину, и крепко стиснула зубы, пытаясь не обращать внимания на жгучую боль.

– Пощадите парнишку, сэр, – взмолился Дженкинс, явно страдая вместе с ней.

– Не сейчас, – задыхаясь, проговорил сэр Генри. Хлыст опустился еще раз, и у Аллегры опять вырвался невольный стон. Ее спина горела огнем, но она слышала тяжелое дыхание сэра Генри и надеялась, что наказание будет коротким – у тучного судьи не хватит сил больше чем на несколько жестоких ударов. С замиранием сердца она стала ждать следующего.

– Что это вы делаете, Кромптон?

Голос говорившего был глубоким и низким, а язык слегка заплетался. Аллегра, напрягшись, повернула голову, чтобы через плечо разглядеть незнакомца. Ридли! За ним, на дороге, стоял его экипаж, оттуда, хмурясь, вылезал молодой управляющий, торопясь присоединиться к своему хозяину.

– Не вмешивайтесь в это дело, Ридли, – проворчал сэр Генри. – Этот мальчишка – браконьер, он убил кролика, а кроме того, он наглец, каких поискать.

Виконт Ридли подошел к Аллегре. Его рот кривила высокомерная усмешка, и он был изрядно навеселе.

– Что до наглости и злобности этого создания, – произнес он, лениво растягивая слова, – то я и сам могу их засвидетельствовать. Но что касается остального, то здесь вы ошибаетесь.

Мужчина резко вытянул руку, на солнце блеснул нож, и Аллегра обнаружила, что ее руки свободны. Ридли тут же без всяких церемоний схватил ее и развернул лицом к сэру Генри:

– Это вовсе не мальчишка, Кромптон.

Виконт сгреб в кулак и без того разодранные рубашку и жилет Аллегры и, рванув их вниз, обнажил ее груди. Увидев их, он довольно ухмыльнулся.

Она вскрикнула и обхватила себя руками, тщетно пытаясь прикрыть свою наготу. Сэр Генри ошеломленно уставился на нее, а его слуги принялись хохотать и награждать друг друга тычками. На лице Дженкинса появилась растерянность, а управляющий Ридли густо покраснел. Ридли открыто наслаждался произведенным эффектом.

– Так она еще и браконьерша? Говорите, она убила кролика? Да, крошка, с тобой надо держать ухо востро. Ну ничего, я попробую тебя спасти.

– Чтоб ты провалился, – пробормотала Аллегра. Пожалуй, лучше уж сэр Генри с его хлыстом, чем Ридли с его жадным ртом и похотливыми глазами.

Сэр Генри наконец пришел в себя.

– Не важно, парень она или девка, – сказал он, – но она убила в лесу кролика.

– Это так, крошка? – спросил Ридли и пьяно покачнулся.

– Я была голодна! – выкрикнула Аллегра. Девушку начало трясти, то ли от ярости, то ли от голода, то ли от стыда из-за того, что ее прилюдно раздели и никому, похоже, нет до этого дела. – Но я умею о себе позаботиться: уж вы-то, милорд, убедились в этом на собственной шкуре! – добавила она злорадно.

Ридли засмеялся и потер губы тыльной стороной ладони.

– Увы, – сказал он. – Вряд ли я еще несколько дней смогу как следует наслаждаться пищей. Но если ты, крошка, была голодна, ты, по-моему, могла бы найти и другой способ заработать себе на хлеб. Например, я был бы рад предложить тебе…

Он многозначительно улыбнулся и лениво поднял руку; его длинный палец погладил плечо Аллегры, скользнул по ключице и коснулся мягкой ямки под горлом.

Девушка отшатнулась, чувствуя себя зверьком, попавшим в капкан.

– Будь ты проклят! Будьте вы все прокляты! – выкрикнула она с вызовом.

– Вот, мисс, наденьте.

Управляющий Ридли подошел к Аллегре, снял с себя камзол и помог ей надеть его. Она поморщилась от боли. Брови управляющего сошлись на переносице; он был явно смущен отвратительной сценой, разыгравшейся у него на глазах, и бездумным пьянством и распущенностью своего хозяина. Ридли повернулся к сэру Генри.

– Вы уже достаточно позабавились, Кромптон, – сказал он. – Отдайте теперь девчонку мне.

Сэр Генри выпятил свою толстую нижнюю губу.

– Кажется, вы забыли о существовании Черного закона, Ридли. У этой девчонки был нож, и она одета в мужское платье. К тому же бродяжка призналась, что украла кролика. Я, а не вы мировой судья в этом приходе. И я говорю, что эта проклятая воровка предстанет перед выездной сессией суда присяжных.

– Не спешите, Кромптон. Может быть, я смогу…

– Оставьте меня в покое, – перебила Аллегра. Мысль о том, что от ее имени будет говорить такой негодяй, как Ридли, была ей омерзительна. Как знать, чего он потребует взамен. И его заступничество совершенно излишне. Сэр Генри говорил, что не собирается сажать ее в тюрьму, но теперь из-за неприязни к виконту, похоже, переменил решение. Аллегра с ненавистью посмотрела на Ридли: – Уйдите! Мне не нужна ваша помощь.