Барбара Картленд - Прелестные наездницы Страница 8

Амазонка на ней тоже была изумрудно-зеленого цвета, и Кандида подумала, что она еще ни у кого никогда не видела таких изящных плеч и такой тонкой талии. Во время прыжка бархатная юбка наездницы приподнялась, обнажив зауженный кокетливый ботинок с высоким каблуком, к которому ремнем была пристегнута сверкающая шпора с острым концом.

Когда лошадь приблизилась к барьерам, наездница резко стегнула ее своим хлыстом с серебряной рукояткой, и, наблюдая за этим, Кандида поняла, что эта женщина – из тех, кто любит властвовать над лошадьми и может дойти в этом до жестокости.

В то же время было очевидно, что женщина – прекрасная наездница. Она кружила и кружила по помещению школы, все ускоряя бег лошади, пока наконец пустилась чуть ли не галопом между барьерами. Но все же ей удавалось с таким искусством заставлять лошадь брать их, что Кандида едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши, когда та вдруг резко остановила лошадь с излишней, пожалуй, суровостью.

– Браво! Браво! – закричал мужчина, наблюдавший за ней. – Здорово получилось, Лэйс. Если кто-нибудь и заслуживает титула прелестной наездницы, так это ты.

– Меня радует ваше одобрение, милорд, – с ехидной усмешкой ответила Лэйс. – Ну так что, ты купишь мне Светлячка?

– Ну конечно, черт побери, ты же знаешь, – ответил джентльмен, – хотя Хупер и заламывает за него чудовищную цену.

– Ну, это совсем так, – отозвалась Лэйс. – Помоги-ка мне спуститься.

Появился конюх, стоявший до этого в тени, и взял лошадь за уздечку. Лэйс выпустила ее и протянула руки молодому человеку, который тут же снял ее с седла. Как только он сделал это, Кандида чуть было не ахнула, онемев от ужаса: бок лошади был красным от крови, и девушка поняла, что наездница, должно быть, пришпоривала лошадь при каждом прыжке.

«Как же она может быть такой безжалостной?» – задавалась Кандида вопросом, думая, что, если бы кто-нибудь обращался с Пегасом подобным образом, она бы этого не вынесла.

Джентльмен, взяв Лэйс на руки, не опускал ее на землю. Лошадь увели, и теперь его рука, обвитая вокруг стройного, изящного тела, напряглась, а губы крепко прижались к смеющемуся алому рту.

– Аж ты маленькая ведьма, – сказал он. – Опять ты своими чарами вынуждаешь меня тратить больше, чем я намеревался.

– Разве я не стою этого? – спросила Лэйс.

– Ты ведь знаешь, что стоишь, – хриплым голосом ответил он.

– Ну, если ты чем-то не доволен, найдутся другие, попокладистей, – холодно сказала она и, высвободившись из его рук, направилась к двери.

– Черт тебя побери! Тебе ведь не хуже меня известно, – воскликнул джентльмен, – что я ни в чем не могу тебе отказать, хотя один дьявол знает, что сказал бы мой покойный отец, если я обоснуюсь на Дан-стрит!

– Это твое дело, – сказала Лэйс, но ее соблазнительная улыбка слегка смягчила грубость слов. – Ну а сейчас мне надо идти одеваться к ужину.

– Ты со мной ужинаешь? – с жаром спросил он.

– Полагаю, что да, – ответила она, бросая на него вызывающий взгляд, – если, впрочем, не обнаружу приглашения получше, когда приеду домой.

– Черт возьми, Лэйс, прекрати так со мной обращаться… – возмутился джентльмен, но тут дверь школы закрылась за ними, и больше Кандида ничего не услышала.

Она все сидела, широко раскрытыми глазами глядя туда, где они стояли. Никогда еще она не слышала, чтобы джентльмен в разговоре с леди употреблял так много бранных слов, и теперь, когда Лэйс, так ошеломившей ее своей элегантной одеждой и изысканной наружностью, больше не было, Кандида осознала, что в голосе и речи ее не чувствовалось хорошего воспитания.

«Возможно, она актриса, – подумала Кандида. – Этим можно объяснить ее вид и сногсшибательную одежду».

Джентльмена она едва ли вообще заметила, но, вспомнив сейчас, поняла: тот был молод. Он тоже был одет по последней моде: цилиндр, трость с золотым набалдашником, расширенный книзу сюртук поверх элегантных панталон бледного оттенка, пестрый жилет.

Именно так, знала Кандида, должны были одеваться благородные джентльмены в Лондоне, но она не предполагала, что они могут выглядеть так элегантно.

В разговоре пары, только что покинувшей школу, было что-то загадочное, и тем не менее не было никаких сомнений, что Лэйс, кем бы она ни была, ездить верхом умеет…

Недалеко от извозчичьего двора на одной из тихих улочек рядом с Риджентс-парком майор Хупер поднимал молоточек на двери дома с портиком. Почти сразу же дверь открыл напудренный лакей в скромной ливрее с серебряными пуговицами.

– Добрый вечер, Джеймс, – произнес майор Хупер. – Примет меня миссис Клинтон?

– Она одна, сэр, – ответил лакей.

– Это мне и хотелось знать, – сказал майор. – Я сам пройду наверх.

Он поднялся по лестнице и открыл дверь гостиной L-образной формы. Комната освещалась газовым светильником; свет был мягкий, успокаивающий, и от этого женщина, поднявшаяся с кресла возле камина, чтобы поприветствовать гостя, казалась привлекательнее и моложе своих лет.

Шерил Клинтон играла в театре, когда ее взял под свое покровительство богатый и удачливый предприниматель. От него она перешла к одному известному дворянину, после которого жила с несколькими другими джентльменами, хорошо известными в клубах Сент-Джеймс-стрит.

Лишь когда ее очарование начало слегка увядать, она приняла решение заняться собственным делом. Первый покровитель научил ее многому из того, что касалось денег и как с ними нужно обращаться. От последующих джентльменов, которых она почтила своей благосклонностью, миссис Клинтон приобрела знание глубинных мотивов поведения мужчин с женщинами. Она также познала крайнюю лень богачей и аристократии, когда им надо было прилагать усилия для удовлетворения своих желаний.

Шерил Клинтон занималась тем, что знакомила джентльменов, имеющих возможность позволить себе это, с женщинами, которые соответствовали их вкусам и знакомиться с которыми самим казалось им слишком утомительным.

В юности Шерил Клинтон встретила миссис Портер, чьей гордостью было то, что она познакомила Гарриет Вильсон – первую среди женщин своей профессии – с самим Веллингтоном.

Впоследствии она была шокирована новостью, что для миссис Портер наступили тяжелые времена. Допустить такое для себя она не собиралась. Если она делала деньги, то была намерена сохранить их.

Миссис Клинтон была убеждена, что делать деньги очень легко, если запрашивать высокую цену. По опыту она знала, что мужчины всегда готовы заплатить за хороший товар. А если товар действительно хорош, она уж позаботится о том, чтобы получить за него наивысшую цену. Каждый вечер Шерил Клинтон можно было найти в уютной гостиной в ее тихом, ухоженном доме в Сент-Джонском лесу. Джентльмены заезжали к ней. Они сидели, праздно беседуя на отвлеченные темы, за бокалом шампанского; когда формальности были соблюдены, переходили к делу.