Барбара Картленд - Исполнение желаний Страница 8

Кустарник кончился, и они вошли через сводчатые ворота во двор. Там они увидели такую картину: конюхи собрались группой, наблюдая за выступлением Тони. Оливия называла это «цирковыми штучками». На каникулах брат не пропускал ни одного циркового представления поблизости и сейчас демонстрировал те трюки, которым научился в цирке. Лошадь неслась галопом по кругу, а он, стоя во весь рост на ее спине, резко вскочил в седло и в следующее мгновение, забросив ноги вверх, уперся головой в седло. На другом круге он свесился вниз и снова вскочил в седло, не сбавляя скорости. Потом он лег на спину, почти касаясь ногами кончиков ушей лошади. Каждый его трюк сопровождался веселыми возгласами и хлопками. Безусловно, мальчик демонстрировал незаурядное мастерство. Увидев сестру, он улыбнулся ей и направил лошадь навстречу.

— Привет, Джерри! Хочешь присоединиться ко мне?

— Не сейчас, старина! Мы пришли за тобой! Пора обедать!

— А я и в самом деле проголодался. Надеюсь, в доме отыщется что-нибудь еще, помимо кроликов.

— Думаю, что да! Но тебе лучше поторопиться. Иначе мы съедим все в подчистую до твоего прихода.

Тони повернул лошадь и быстро поехал в конюшню. В этот момент к ним подошел старший конюх, который уже не один десяток лет отработал в Чэде.

— Мне жаль, мисс Оливия, что все так произошло. Но мистера Тони забрали эти иностранцы из Лондона. Они доложили обо всем его сиятельству, прежде чем я узнал о случившемся.

В его голосе звучала явная обида, и Оливия с трудом сдержала улыбку, когда услышала, как он назвал новых конюхов иностранцами. Но, с другой стороны, именно чужестранцами их и воспринимали местные жители.

— Мне кажется, Грэйвз, — сказала девушка с улыбкой, — заключение Тони было не очень суровым.

— Как можно! — с негодованием произнес Грэйвз. — Я лично распорядился не трогать мальчика и проследил за этим.

— Мне понадобится после обеда лошадь, — вступил в разговор Джерри. — Может быть, вы пришлете двух в Грин Гэйблз для меня и для мистера Тони?

— Слушаюсь, мистер Джеральд! Я пришлю вам двух лучших лошадей!

— Спасибо! Вам я доверяю полностью, особенно в том, что касается лошадей!

Конюх был явно польщен такой высокой оценкой. Оливия и Джеральд покинули двор и направились в сторону озера. Они задержались некоторое время на мосту, любуясь лебедями, которые грациозно скользили по зеркальной поверхности воды. В озере отражались кувшинки и желтые ирисы, обильно цветущие вокруг. Издалека доносилось журчание водопада. Струи воды мелодично падали вниз из искусственного грота.

— Какая красота! — прошептала Оливия. — Как он… может жить здесь и быть… таким жестоким?

Не требовалось дополнительных слов, чтобы понять, о ком идет речь.

— Да, наша семья и понятия не имела, что он из себя представляет, — ответил Джеральд.

— Ты думаешь, он откажется… помочь этим… несчастным? Ведь кузен Эдвард… всегда содержал их.

— Можешь не сомневаться в этом! Хотел бы я знать, на что он копит деньги! А ведь у него их целая куча!

— Он не может так поступить… с пенсионерами. Это жестоко и бесчеловечно!

— Ценю твое великодушие, Оливия! И все же тебе лучше подумать о себе самой!

— Теперь, наверное, у Тони нет никаких шансов попасть в Оксфорд.

— Ни малейших, клянусь дьяволом!

— Тогда… что ему… делать?

— Этот вопрос задаю и я сам себе, — ответил молодой человек.

Она взглянула на него, и их глаза на мгновение встретились. Без сомнения, они подумали об одном и том же. Джерри оперся руками о балюстраду и нагнулся вниз.

— Мне уже двадцать три. И до сих пор мысль о женитьбе ни разу не приходила мне в голову. Думаю, и тебе тоже.

— Да, наверное… когда-нибудь… я встречу человека и полюблю… его, как мама, когда она впервые встретила отца в Чэде.

— Твой отец был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видел! Так что ничего удивительного, что твоя мама влюбилась в него с первого взгляда!

— Мамины родители были в ярости. Они мечтали о более выгодной партии для своей дочери. Думали, что ее избранником может быть кто-нибудь поважнее и познатнее. Но мама как-то призналась мне, что с того мгновения, как она увидела папу, для нее перестали существовать все остальные мужчины на свете.

— Наверное, и ты мечтаешь о такой любви, Оливия!

— Я тебя очень люблю, Джерри! Ты знаешь это. Но ты для меня как брат! Я всегда думала о тебе, как об Уильяме или о Джоне, а теперь, как о Тони.

— И я люблю тебя как сестру, — признался Джеральд. — Хотя, если меня будут заставлять незамедлительно жениться, я предпочту скорее тебя, чем кого бы то еще. Но ведь это неправильно, Оливия. Так не должно быть!

— Конечно, — согласилась девушка. — Это неправильно. Но что делать? Обречь Тони и Вэнди на голодную смерть? А тебе… сесть в тюрьму?

— Если бы мы только знали, каким подонком он окажется! — яростно воскликнул Джеральд. — Хотя чего удивляться? Из того, что я слышал о его матери, можно было составить представление и о сыне!

— Он был военным, поэтому вряд ли его можно назвать маменькиным сынком!

— Она умерла три или четыре года тому назад. Но яд, которым она его отравила, проник слишком глубоко в его душу!

— Не представляю, чтобы человек мог быть так… жесток и несправедлив!

— Мне жаль, Оливия, что все так получилось. Наверное, если бы я не свалился ему на голову со своими долгами, он был бы щедрее по отношению к тебе: дал немного денег, подыскал какое-нибудь жилье в деревне.

Оливия отрицательно покачала головой.

— Ты не должен себя винить за это. Ведь он уже сказал «нет».

Помолчав немного, она добавила:

— Знаешь, он предложил… чтобы Тони работал с лошадьми в качестве… грума, а Вэнди… он сказал, что ее… надо отдать в приют!

Джерри изумленно уставился на девушку: — Он так сказал? Да будь он проклят! Он нестерпим! Как смел он предложить тебе подобное!

Оливия отвернула лицо в сторону.

— Пойдем лучше домой! Что толку ругать его? Он сильнее нас, и мы должны смириться и принять его условия, если хотим, чтобы он помог нам!

— Но его условия невыносимы, Оливия! Как ты не понимаешь? Если бы твой отец был жив, он бы сказал, что бог, в конце концов, все равно карает зло!

— Тогда нам остается… только молиться! — ответила девушка.

— Да уж, пожалуй, это единственное, что нам осталось, — с кривой усмешкой сказал Джерри.

Перейдя мост, молодые люди углубились в парк. Они шли между вековыми дубами, и Оливия еще раз подумала о том, какая красота ее окружает. Великолепие старинного сада подействовало на ее душу умиротворяюще и смягчило боль. Вдруг издалека до них донеслись голоса. Очевидно, кто-то с кем-то ругался, потому что говорили громко, почти кричали.