Барбара Эрскин - Дитя Феникса. Часть 1 Страница 8

Ронвен нахмурилась. Элейн стояла и слушала, ее волосы были похожи на стог сена; она дрожала, и недавняя поездка мгновенно была забыта. Наблюдая за ней, Ронвен чувствовала, как по коже ее пробегают мурашки. Она завернулась в плащ и вышла под холодный свет заходящего солнца.

Элейн посмотрела на няню снизу вверх и улыбнулась. Теплота и любовь, таящиеся в улыбке девочки, успокаивали и льстили Ронвен, даже когда та была расстроена.

– Оно снова здесь. Разве вы его не чувствуете?

– Вы говорите чепуху, моя милая, – сказала Ронвен, но нее же посмотрела вокруг. О да, оно было там. Было. Какое-то странное ощущение чьего-то присутствия – будто этот кто-то наблюдает за жителями замка Хэй. Ронвен тоже ощущала это, но была не настолько смела, как этот ребенок: еще не настало время. Девочки – особенно Изабелла – и без того видели немало страшного.

– Где сейчас Изабелла, дитя мое? Я думала, что она уже найдет вас к этому времени. – Ронвен поправила на девочке платье из красной шерсти и постаралась отряхнуть край ее юбки, испачканный побелкой. Дырку на платье она зашьет позже.

– Мать Изабеллы позвала их домой. – Элейн говорила неохотно и старалась избежать взгляда Ронвен.

– Зачем?

Пожав плечами, Элейн оторвала грязную ленту от своего платья, свисавшую на туфли.

– Вы снова пугали их историями про привидения?

– Это не истории! Все, что я сказала этим утром: «Посмотри, она смотрит на нас!» Ну, Изабелла и закричала. – Лицо Элейн было исполнено решительности. – Она была там, Ронвен, эта дама, она часто за нами наблюдает.

– Понятно. – Ронвен села на край грубо высеченного камня, который ждал, пока его отшлифуют и отвезут на строительство. Теперь было очевидно, что сейчас не следует говорить о конной прогулке. – Ну так скажите мне, как выглядит эта ваша дама?

– Она очень высокая, у нее темно-рыжие волосы, немного напоминающие мои. А глаза у нее непонятного цвета, не то серо-зеленые, не то золотистые, но они очень живые, будто свет солнца, отражающийся в речной воде.

– А ты знаешь, кто эта дама? – спросила Ронвен осторожно, внезапно вспомнив слова Гвладус: «Она все еще здесь, ты же знаешь, мать Реджинальда. Она часто бродит по замку…» Мать Реджинальда, Матильда де Броуз, хозяйка замка Хэй, которая построила этот самый замок, некоторые говорят, что собственными руками.

– Я не знаю. – Элейн пожала плечами. – Я подозревала что она жила здесь. Она, наверное, любит это место. Иногда вижу ее на стенах вместе с каменщиками. – Она хихикнула. – Если бы они могли ее видеть, то от страха попадали бы со стен.

– Но она тебя не пугает? – Ронвен пристально смотрела на новую высокую стену.

– О нет. Я думаю, я ей нравлюсь.

– Откуда ты знаешь? – Если это была мать Реджинальда, это привидение замка Хэй, женщина, зверски убитая королем Джоном, стала бы она любить девочку, в жилах которой текла ненавистная королевская кровь?

Ронвен содрогнулась.

– Я просто думаю, – продолжала Элейн, – что, если бы я не нравилась ей, она бы не позволила мне себя видеть, правда? – Она наклонилась и потянула Ронвен за руку. – Пойдемте в дом. Я должна переодеться до того, как мы сядем ужинать, я умираю с голоду!

Невинные слова принцессы эхом отозвались в дворике замка. Ронвен побледнела. Незаметно от Элейн она начертила в воздухе знак, отгоняющий дьявола, и послала его в темноту.

– Она не знает, – нервно шептала Ронвен. – Пожалуйста, прости ее. Она не знает, как ты умерла.

Не успели они войти в дом, как их остановил дикий вопль, раздавшийся из-под навеса кузницы. Человек из замка Гвинед тянул слугу из замка Хэй за нос, в темноте сверкнуло лезвие и в один миг дюжина мужчин сошлись в яростной драке на скользкой дороге.

Ронвен схватила Элейн за руку и быстро втолкнула ее.

– Скорее в дом, – сказала она. – Здесь будет кровопролитие, и сэр Уильям их не остановит.

– Почему они так друг друга ненавидят? – Элейн пыталась сопротивляться, желая понаблюдать за борьбой.

– Они жители из разных миров, малышка. Вот почему, – Ронвен сжала губы. Ее симпатия была на стороне мужчин замка. Если бы она могла только быть с ними, то выцарапала бы глаза этим ненавистным англичанам.

Они остановились в сравнительно безопасном месте возле стены, чтобы понаблюдать за дерущимися. Элейн посмотрела на няню:

– Вы ведь не хотите, чтобы Даффид женился на Изабелле, не правда ли?

– Мне все равно, что делает Даффид, – она прищурила глаза. – Так как он еще не назначен преемником вашего отца. Это имение но праву принадлежит старшему сыну – и не важно, как именно ваш отец женился на его матери, по английским или не по английским законам. Граффид должен стать его преемником и жениться на уэльской принцессе. Я только хочу, чтобы Ераффид и Даффид не ссорились все время, – сказала со вздохом Элейн.

– Это ошибка твоего отца. Он должен был настоять на своем и объявить старшего сына своим преемником. Если Даффид становится папиным преемником вместо Ераффида, то Изабелла в один прекрасный день станет принцессой Аберфрау, – сказала Элейн глубокомысленно. – Надеюсь, что она не возгордится после этого. – Она быстро подавила в себе предательскую мысль. – Но это даже было бы хорошо – она бы переехала жить в Абер, и тогда я бы видела ее каждый день.

Ронвен помрачнела. Элейн забыла – как, собственно, забывала постоянно – о своем собственном браке с графом Хантингтоном, шотландским принцем, который однажды станет графом Честером, могущественным и знатнейшим графом Англии. И правда заключалась в том, что она не будет жить в замке Абер вечно. Конечно, сейчас это ничего не значило для Элейн. В свою очередь, Ронвен предпочитала не думать об этом. По крайней мере, осталось еще четыре года до того, как Элейн будет передана своему мужу. А это огромный срок – за четыре года может случиться все что угодно. Она взяла руку Элейн.

– Посмотри, они дерутся теперь возле конюшни. Мы должны зайти внутрь. Если мы пройдем садами, то не встретимся с ними. – И она с силой потянула Элейн за руку от двери вокруг башни к южной стороне замка.

Солнце, посылая длинные тени от стен по земле, садилось позади далекого пика, названного в честь принца Артура «Маяк Артура» – это был самый огромный из больших пиков. В зарослях небольшого сада было почти темно. Элейн наклонилась и сорвала двумя пальцами тяжелую золотистую головку одуванчика.

– Когда мы поедем домой, Ронвен? – спросила она.

– Очень скоро, малышка. Разве тебе здесь не нравится? – Оказавшись в этом тихом месте вдали от дерущихся людей, Ронвен орлиным взором быстро осмотрелась вокруг; она дрожала всем телом. Была ли она здесь – эта невидимая дама, которую Элейн всегда видела так ясно, женщина, которая разбила эти прекрасные сады много лет назад? Ронвен мельком взглянула на девочку. Ребенок, без сомнения, был очень впечатлительным, однако видела ли Элейн что-нибудь на самом деле или же это была игра ее воображения?